Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии - [28]

Княжна Тараканова кочевала по Европе, периодически выдавая себя то за черкешенку, то за персидскою пленницу, то за русскую княжну, собирала с простаков деньги и, по всей видимости, вовсе не собиралась в Россию. Но Екатерина неожиданно (возможно, наибольшим сюрпризом это стало для самой княжны Таракановой) отнеслась к самозванке довольно серьезно. В русской столице давно ходили слухи, что Елизавета тайно обвенчалась с Разумовским и родила мужу двоих сыновей и дочь. Никаких документов, удостоверяющих это, не сохранилось, но Екатерина прекрасно понимала, что (как споет в XIX в. дон Бальзамо в опере Россини «Севильский цирюльник»): «Клевета вначале сладко/ Ветерочком чуть-чуть порхает/ И как будто бы украдкой/ Слух людской едва ласкает», но, не успев оглянуться, «как бомба, разрываясь, клевета все потрясает и колеблет мир земной». Екатерина решила призвать самозванку к ответу.

Меж тем княжна очаровывала всех, кто с ней сталкивался. И многим она действительно напоминала покойную русскую императрицу. Вот как ее описывает граф Валишевский: «Она юна, прекрасна и удивительно грациозна. У нее пепельные волосы, как у Елизаветы, цвет глаз постоянно меняется — они то синие, то иссиня-черные, что придает ее лицу некую загадочность и мечтательность, и, глядя на нее, кажется, будто и сама она вся соткана из грез. У нее благородные манеры — похоже, она получила прекрасное воспитание. Она выдает себя за черкешенку, точнее, так называют ее многие, — племянницу знатного, богатого перса…».

Вскоре князь Радзивилл посылает ей такую записку: «Сударыня, я рассматриваю предприятие, задуманное вашим высочеством, как некое чудо, дарованное самим Провидением, которое, желая уберечь нашу многострадальную отчизну от гибели, посылает ей столь великую героиню». И княжна Тараканова начинает принимать участие во всех сборищах польских эмигрантов. Теперь она открыто заявляет о своих правах на российский престол. Она переезжает в Венецию, поселяется во французском посольстве, потом перебирается в Рагузу (так в ту пору назывался хорватский город Дубровник) и начинает вербовать сторонников. Теперь она рассказывает, что не только была дочерью Елизаветы, но и до десятилетнего возраста жила с матерью, и та мечтала видеть ее на российском престоле и назначила Петра Федоровича регентом до ее совершеннолетия. Но после переворота, организованного Екатериной, принцессе пришлось бежать в Запорожскую сечь, к подданным своего отца, Разумовского, который был «гетманом всего казачества». Оттуда, преследуемая по пятам убийцами, посланными Екатериной, она бежала в Персию, откуда позже уехала в Европу, чтобы бороться за восстановление своих прав. Она начала демонстрировать завещание Петра Великого и еще один документ, написанный якобы рукой Елизаветы и подтверждающий право княжны Таракановой на титулы и корону Российской империи.

Но Радзивилл постепенно охладел к этой идее. Видимо, рассказы княжны становились чем дальше, тем менее убедительными. И тогда княжна решает привлечь нового сторонника — Алексея Орлова, брата бывшего фаворита Екатерины и героя Чесменского сражения, который как раз находился со своей эскадрой в Ливорно. До нее доходят слухи, что Алексей попал в немилость к императрице, и она хочет использовать это в своих интересах. Она пишет ему письмо, обещая, что если он поддержит ее притязания, то станет «первым человеком в России», когда она придет к власти. Орлов-младший тут же переправляет его Екатерине, сопроводив его такой запиской: «Желательно, всемилостивейшая государыня, чтоб искоренен был Пугачев, а лучше бы того, если бы пойман был живой, чтоб изыскать чрез него сущую правду. Я все еще в подозрении, не замешались ли тут Французы, о чем я в бытность мою докладывал, а теперь меня еще более подтверждает полученное мною письмо от неизвестного лица. Есть ли этакая, или нет, я не знаю, а буде есть и хочет не принадлежащаго себе, то б я навязал камень ей на шею да в воду… от меня же послан нарочно верный офицер, и ему приказано с оною женщиной переговорить, и буде найдет что-нибудь сомнительное, в таком случае обещал бы на словах мою услугу, а из-за того звал бы для точного переговора сюда, в Ливорно. И мое мнение, буде найдется такая сумасшедшая, тогда, заманя ее на корабли, отослать прямо в Кронштадт, и на оное буду ожидать повеления: каким образом повелите мне в оном случае поступить, то всё наиусерднейше исполнять буду».

В ответном письме императрица просит: «…сообщите, где она сейчас. Постарайтесь зазвать ее на корабль и засим тайно переправьте сюда; ежели она по-прежнему скрывается в Рагузе, повелеваю вам послать туда один или несколько кораблей и потребовать выдачи этого ничтожества, нагло присвоившего имя, которое ей никоим образом не принадлежит; в случае же неповиновения (то есть если вам будет отказано в ее выдаче) разрешаю прибегнуть к угрозе, а ежели возникнет надобность, то и обстрелять город из пушек; однако же, если случится возможность схватить ее бесшумно, вам и карты в руки, я возражать не стану». Алексей исполнил ее приказание. Правда, ему пришлось разыскивать княжну, которая к тому времени уехала из Рагузы в Рим. Наконец он получил интересующие его сведения о месте пребывания княжны и отправил в Рим генерал-адъютанта своей эскадры Ивана Христинека с поручением свести знакомство с этой женщиной и под любым предлогом заманить ее в Пизу. Христинеку это удалось. Княжна колебалась, что-то казалось ей подозрительным, но ее собственные долги гнали ее прочь из Рима. В Риме она впервые встретилась с Орловым, который признает в ней русскую принцессу. Орлов везет ее в Ливорно, где княжна соглашается осмотреть его корабли. Княжна поднимается на флагманский корабль «Святой великомученик Исидор», с борта которого для нее спускают кресло. Ее встречают салютом и криками «Ура!». Русская эскадра начинает демонстрацию военных маневров. И тут, среди всеобщего ликования, гвардейский капитан Литвинов официально объявил об аресте княжны и сопровождавших ее поляков. Их под конвоем отводят в каюты, свиту княжны увозят на другие корабли.