Судьба российских принцесс. От царевны Софьи до великой княжны Анастасии - [26]

Тогда Ее Императорское Величество стала бранить Чоглокову и сказала, что она взыщет с нее за то, что она не старается усовестить на этот счет заинтересованные стороны; вообще, она проявила сильный гнев и сказала, что ее муж колпак, который позволяет водить себя за нос соплякам.

Все это было передано Чоглоковыми в одни сутки доверенным лицам; при слове «сопляки» сопляки утерлись и в очень секретном совещании, устроенном сопляками по этому поводу, было решено и постановлено, что, следуя с большою точностью намерениям Ее Императорского Величества, Сергей Салтыков и Лев Нарышкин притворятся, будто подверглись немилости Чоглокова, о которой он сам, пожалуй, и не будет подозревать, и под предлогом болезни их родителей поедут к себе домой недели на три, на четыре, чтобы прекратить бродившие темные слухи. Это было выполнено буквально, и на следующий день они уехали, чтобы укрыться на месяц в свои семьи».

Екатерина ясно дает понять, что испытывала отвращение к Петру, но не испытывала его к Салтыкову. И читатель ее мемуаров, умеющий сложить два и два, должен был сделать вывод, что осенью следующего года Екатерина родила долгожданного наследника, он на самом деле был сыном Салтыкова, а не ее мужа.

Павел I

И ей удалось добиться своего! Сомнения в законнорожденности преследовали Павла до конца его дней, а после его смерти, когда опубликовали мемуары Екатерины, они вспыхнули с новой силой. Может быть, Павел вспомнил о намеках своей матери, когда приказал подставить перед Михайловским замком памятник Петру I с надписью «Прадеду — правнук».

Но бросая тень на ненавистного мужа и нападая на сына, к которым тоже находилась не в лучших отношениях, Екатерина, казалось, не понимала, что приготовила неприятный сюрприз и любимому внуку Александру, и всем потомкам Павла. А впрочем, если, согласно завещанию Петра, умирающий государь мог завещать свой престол «любому честному юноше», то Екатерина оставляла за собой возможность посадить на трон Александра в обход его отца. Но мы уже знаем, что этого не случилось и что сомнения в законнорожденности Павла никогда всерьез не тревожили Романовых.

Сам Петр Федорович, по-видимому, никогда не сомневался в том, что именно он является отцом Павла. А вот со вторым ребенком такой ясности нет.

Принцесса Анна родилась 9 декабря 1757 года, между 10 и 11 часами вечера. Она появилась на свет в деревянном Зимнем дворце на Невском проспекте, где тогда жили Петр и Екатерина. В то время Петр все еще цесаревич, а Елизавета жива и царствует (ей предстояло прожить еще четыре года и пережить маленькую принцессу).

После рождения Павла Петр посылает шведскому королю Адольфу Фредерику такое письмо: «Сир! Не сумневаясь, что ваше величество рождение великаго князя Павла, сына моего, которым великая княгиня всероссийская, моя любезнейшая супруга, благополучно от бремени разрешилась сего сентября 20 дня в десятом часу перед полуднем, принять изволите за такое произшествие, которое интересует не менше сию империю, как и наш герцогский дом; Я удостоверен, Сир! что ваше величество известитесь о том с удовольствием и что великий князь, мой сын, со временем воспользуется теми сентиментами, которые ему непрестанно внушаемы будут, и учинит себя достойным благоволения вашего величества. В протчем прошу подателю сего, моему камер геру господину Салтыкову во всем том, что он, ваше королевское величество, о непременной моей дружбе и преданности, тако ж де и о соучастии моем во всегдашнем вашем и королевского дома вашего благосостоянии имянем моим обнадежить честь иметь будет совершенную веру подать. Я же пребываю вашего королевского величества к услугам готовнейший племянник».

А в письме датскому королю по поводу того же события он сообщает: «Неизреченною Всевышшаго щедротою любезнейшая моя супруга, ея императорское высочество, владеющая герцогиня Голстейн Шлезвигская и др. сего числа перед полуднем в десятом часу к крайнему моему порадованию рождением здравого и благообразнаго великого Князя, которому наречено имя Павел, от бремени благополучно разрешилась. Я сего ради оставить не хотел, чтоб ваше королевское величество и любовь о сем, толь приятном мне приключении, и о приращении великокняжеского моего дома дружебноплемяннически не уведомить и чтоб при том усердно пожелать вам и королевскому дому вашему всякого постояннаго благополучия, напротив чего уповаю, что и ваше королевское величество и любовь в нынешней моей радости благосклонное участие принять изволите. В прочем пребуду завсегда с особливым высокопочитанием вашего королевского величества и любви к услугам охотнейший племянник».

А о рождении принцессы Анны, случившемся спустя три года, он пишет следующее: «Сир! Будучи уверен о участии, которое Ваше величество во всем том принять изволите, что мне или фамилии моей случиться может, я преминуть не хотел, чтоб не уведомить ваше величество, что любезнейшая супруга моя, ея императорское высочество, великая княгиня всероссийская, 9-го сего месяца по полудни в двенатцатом часу благополучно разрешилась от бремени рождением великой княжны, которой наречено имя Анна. Я не сомневаюсь, Сир! чтоб ваше величество сие известие с радостию не услышали. Что же до моих к вам сентиментов касается, то я уповаю, что ваше величество уже достаточно уверены о моем искреннем в благополучии вашем соучастии и совершенной преданности, с которыми всегда пребываю. Вашего королевского величества ко услугам готовнейший племянник Петр Великий князь».