Судьба Конрада - [63]

– Не такая уж хорошая кудесница, – уныло произнесла она. – Ты тот мальчик, который был с Кристофером на лестнице, да? Я совершила большую ошибку, попав в те особняки. Из них, похоже, невозможно выбраться.

– Вероятно, тебя удерживала ведьма, – предположил я.

– О, так и есть. Я сначала не поняла. Она казалась доброй, и в любой кухне, куда я попадала, у нее была приготовлена еда, и она всё время намекала, что знает, как меняются здания. Она сказала, что покажет мне, как выбраться, когда наступит подходящий момент. А потом она вдруг исчезла, и как только она пропала, я поняла, что дело в ее вязании – она вроде как ввязывала меня внутрь: думаю, пыталась подчинить. Мне пришлось целый день распускать ее вязание, прежде чем я смогла добраться хоть куда-нибудь.

– Как ты попала сюда? – спросил я.

– Кристофер крикнул на той двойной лестнице, чтобы я поднималась наверх и там нашла комнату с его галстуком на ручке, – ответила Милли. – К тому моменту я настолько устала, что так и сделала.

– Значит, он по-прежнему там?

Милли пожала плечами:

– Наверное. Он вернется в конце концов. У него такие штуки хорошо получаются – девять жизней и всё такое.

Она казалась как-то уж слишком спокойной. Я задумался, не схватила ли ведьма Кристофера вместо нее, поскольку он сильнее, и не поэтому ли Милли удалось выбраться.

– Ну ладно, – сказал я. – Его здесь нет, а ты есть. Считается, что он болен, а я ношу ему еду. Хочешь поужинать, раз уж я всё равно принес ужин?

Милли просияла:

– Да, пожалуйста! Не помню, чтобы когда-нибудь была настолько голодна!

Так что я передал ей поднос. Она устроила его на прикроватном столике, который подтащила так, чтобы он стоял перед кроватью, и начала жадно есть. Пока она ела, яйца с жареной картошкой превратились в картофельную запеканку, но она это едва заметила.

– Понимаешь, мне не на что было купить еду, – объяснила она. – А ведьма готовила только завтрак. Последний завтрак был несколько дней назад.

– Значит, ты сбежала из школы без денег? – спросил я.

– Практически. Деньги Двенадцатой серии не подходят для Седьмой, так что я взяла только то, что было у меня в кармане. Я собиралась стать горничной и заработать денег. Вот только, когда я попала в те особняки, там некому было служить. Но… – она очень серьезно посмотрела на меня – я чувствовал, она особенно хочет, чтобы я поверил ее дальнейшим словам. – Но мне необходимо было сбежать из той школы. Она была просто ужасна: ужасные девочки, ужасные учителя, и учили только танцам, манерам, вышиванию и тому, как поддерживать разговор с послом, и всё такое. Я говорила Габриэлю де Витту, что мне там плохо и я ничему не учусь, но он решил, что я просто валяю дурочку.

– И ты рассказала Кристоферу.

– В самом конце. Только в качестве последнего средства. Габриэль не стал слушать и его тоже. И Кристофер повел себя именно так начальственно, как я и ожидала. Ну, знаешь: «Моя дорогая Милли, ни о чем не беспокойся – я всё улажу». И на этот раз он был даже хуже. Он решил, что мы должны сбежать и поселиться вместе на одном из островов Пятой серии. А когда я сказала, что не уверена, что хочу жить вдвоем с Кристофером… Вот ты захотел бы, Конрад?

– Нет, – уверенно ответил я. – Очень уж он любит делать всё по-своему. И то, как он постоянно отпускает снисходительные шуточки – прямо хочется ему врезать!

– Вот именно! – согласилась Милли.

И всё время, пока Милли ела пудинг – который сначала был рулетом с джемом, а потом стал шоколадной меренгой, – мы разносили в пух и прах характер Кристофера. Это было ужасно весело. Будучи знакомой с Кристофером несколько лет, Милли находила у него два недостатка, в то время как я усматривал только один. Его одежда, сказала она мне, он постоянно суетится, чтобы его одежда была идеальной. Он уже три года такой. Свел с ума всех в Замке Крестоманси, настаивая на шелковых рубашках и строго определенном фасоне пижам.

– И он в любом случае мог бы сделать их, какими нужно, с помощью магии, – поведала мне Милли, – если бы не был так ленив, чтобы научиться этому. Он ведь лентяй, знаешь? Ненавидит заучивать факты. Он знает, что может отделаться, притворившись, будто знает – блефует, понимаешь? Но что меня действительно раздражает, так это то, что он никогда не утруждается запомнить, как человека зовут. Если человек неважен для него, он вечно забывает имя.

Когда Милли это сказала, я понял, что Кристофер ни разу не забыл моего имени – даже если оно было псевдоним. Мне вдруг показалось, что подло обсуждать недостатки Кристофера, когда его здесь нет и он не может оправдаться.

– Да, – сказал я, – но я никогда не видел, чтобы он делал что-нибудь по-настоящему гадкое. Думаю, в глубине души он хороший. И он смешит меня.

– О, меня тоже, – согласилась Милли. – Он мне нравится. Но ты не можешь отрицать, что зачастую он просто сводит с ума… Кто это?

Это снова был мистер Прендергаст. Мы услышали, как он в коридоре изображает мистера Амоса.

– Грант, – позвал он. – Конрад, прекрати прятаться в комнате больного и немедленно спускайся в подвал. Уже подают ужин!

Он оказался ближе, чем мы думали. В следующее мгновение он распахнул дверь и нарисовался в проеме смутной фигурой. Милли дернулась, будто хотела сделать себя невидимой, но потом поняла, что слишком поздно, и вместо этого встала. Мистер Прендергаст скривил лицо, глядя на нее, а его брови поднимались и опускались по лбу, точно две ползающие мыши. Он посмотрел на меня, а потом – на поднос.