Судьба Илюши Барабанова - [12]

— Из Юзовки.

— Брата Михаила сын? — с еще большим удивлением и беспокойством спросил человек.

— Да.

— Почему же ты в Калуге очутился?

— Папку убили…

У Петра Николаевича горестно сомкнулись брови.

— Убили? Кто? — Обернувшись к дому, он крикнул: — Лизанька, слышишь? Мой брат Михаил погиб! — И он снова обратился к Илюше: — Как же это случилось? А мама где?

— Умерла.

— Ах ты горе какое!.. Ну пойдем домой, пойдем…

В полутемную переднюю вошла молодая женщина в батистовой блузке. Она строго поглядела на Илюшу и вопросительно, с раздражением — на мужа.

Из-за большой белой русской печи выглянула старуха с большим носом, сгорбленная, повязанная черным платком, похожая издали на галку.

— Кого еще нелегкая принесла? — проворчала она, сердито шаркая валенками.

Дядя Петя принес табуретку и усадил на нее Илюшу.

— Сколько же вас осталось, сирот? — продолжал встревоженно спрашивать он.

— Двое… Еще брат.

— Где же он?

Илюша с трудом подавил слезы и вымолвил едва слышно:

— Мы потерялись.

— А к нам ты как попал?

— Дяденька один послал…

— Какой дяденька?

Илюша помнил строгий наказ Дунаева ничего не рассказывать о нем и молчал.

— Кто же этот дяденька? Как его фамилия?..

Молчание становилось тягостным.

— Он сказал, чтобы я не говорил.

— Почему?

— Не знаю.

— А ты скажи.

— Его звали Дунаевым…

На какое-то мгновение в передней воцарилась тишина, потом все разом заговорили:

— Это он! Мама, это наш Женя!

— Господи помилуй!..

— Где ты его видел? — требовала тетя Лиза.

Бабушка обхватила голову руками и закачалась, запричитала:

— Сыночек мой родненький, листочек оторватый… Где блуждают твои ноженьки? Чем опостылел тебе дом отцовский?..

Дедушка не выдержал:

— Замолчи, старая, не рви душу! — и пошел прочь из дому.

Снимая с Илюши лохмотья, тетя Лиза морщилась от брезгливости:

— Петя, пойди выкинь это на помойку.

— Сжечь надо, — подсказывала бабушка.

Когда Илюшу раздели, он в испуге кинулся к лохмотьям, торопливо порывшись в них, вынул что-то и прижал к груди.

— Что он там хоронит?

— Бумагу какую-то… А ну дай сюда.

— Не дам, отойди! — вдруг огрызнулся мальчик.

— Брось бумагу! — потребовала тетя Лиза.

— Не брошу.

— Оставьте его, — сказал дядя Петя, — пускай забавляется. Отдай мне, Илюша, я сберегу.

Бабушка все же отобрала плакат, повертела в руках, мрачно рассматривая рисунок.

— Человек какой-то с метлой.

Петр Николаевич узнал на плакате Ленина и взял у бабушки бумагу, аккуратно сложил вчетверо и отнес в другую комнату.

Тетя Лиза, тронутая беспомощным видом мальчугана, повторяла:

— Как же ты, бедняга, перенес такие муки?.. Петя, принеси корыто из кладовой… Его остричь надо, захвати ножницы! Ах ты горемыка, ну рассказывай про Женю. Где видел его, здоров ли он?..

Илюша не ожидал, что его рассказ о чекисте Дунаеве может вызвать такой переполох, и молчал.

— На какой станции ты его видел?

— Не знаю.

— Ах ты господи! Надо же было запомнить! Как люди называли станцию?

— Мы в Киеве жили, а потом поехали на паровозе.

— Станцию надо было запомнить, — упрекала бабушка. — Знаешь ли ты, кто этот человек, Дунаев-то? Женюшка наш, сынок мой родимый! А я его мать, можешь ты это взять в толк?

— Ладно, мама, — успокаивала дочь. — Слава богу, что жив, а если жив — приедет.

2

Мальчика привели на кухню, где дядя Петя, громыхая цинковым корытом, устанавливал его на полу. Тетя Лиза достала из печи большой чугун с горячей водой, разбавила холодной, потом подняла Илюшу, легкого, точно перышко, и посадила в корыто. Дедушка принес в бидоне зеленое жидкое мыло. Тетя Лиза брала мыло на палец и размазывала на голове Илюши, на спине, на худенькой грязной груди.

— Господи, да на нем креста нет! — воскликнула бабушка. — Ах, нехристи!..

Илюша сидел в корыте, ему было холодно, больно от жесткой мочалки, хотелось плакать. Он отвык от воды, и было странно, что его моют чужие люди.

Илюшу оттирали и скоблили долго. Наконец тетя Лиза обернула его суровым полотенцем и передала на руки дяде Пете, а тот отнес его в зал на диван. Илюша дрожал от озноба. Дядя принес полушубок, пахнущий сухим теплом, и укутал мальчика до самой шеи.

— Сиди, воробушек, — ласково проговорил он и ушел.

Илюша оглядывал полосатые старенькие обои на стенах, фикусы в кадках на полу.

Нигде не видел Илюша столько икон! Они занимали весь угол, два простенка и стояли одна на другой до самого потолка. Перед иконами горели лампады — разноцветные стеклянные стаканчики на медных цепочках. Иконы были украшены бумажными незабудками, розами из стружек, ветками вербы с серебристыми пушками. С икон на Илюшу смотрели бородатые святые старцы с золотыми кругами над головой.

В комнату вошла бабушка. Вид у нее был суровый и решительный.

— Нагни голову, — приказала она и надела на Илюшу крестик. — Во имя отца и сына и святого духа… Гляди не потеряй. Крест спасает человека от напастей, от греховных соблазнов, от лукавого.

Тетя Лиза принесла мужскую рубаху из грубого холста. Рукава были длинны и свисали до пят. Она засучила их. Пригодились дедушкины штаны. На ноги пришлись старые валяные опорки. Облаченного в пеструю одежду Илюшу привели в кухню. Тетя Лиза налила квасу в глиняную тарелку, дала деревянную ложку. Бабушка пододвинула чугунок с холодной картошкой: