Судьба драконов в послевоенной галактике - [34]

– Вот это, Тарас Спиридонович, – сказала наконец она, отсмеявшись, – и есть жизнь, ее непреходящая сложность: спасти от прыгунов и поставить двойку за незнание анатомии царевен. А вы как бы хотели?

Наталья Алексеевна плеснула себе и протянула графин мне.

– Нет, нет, – я чуть приподнялся, – нет.Я… нет… Я… ну не надо… И вообще.

– Как хотите.

– Наталья Алексеевна, – провозгласил Тарас, – я пью за то, чтобы вы нас завтра не спросили. Алаверды.

Он ахнул рюмку в отверстый рот. Шумно вздохнул и некоторое время посидел молча, похлопал глазами.

– Это не водка, – сказал он наконец, – это – расплавленное солнце. Наталья Алексеевна, вы – ангел.

Наталья Алексеевна медленно высосала рюмку, утерлась платочком и сказала:

– А я пью за то, чтобы вы хорошо знали анатомию драконов и их соотчичей. Обязательно, обязательно вас завтра спрошу.

Она шутливо постучала пальцем по краю стола.

– Ну, Наталья Алексеевна, – Тарас широко, но аккуратно махнул рукой, будто отсекая ненужное, лишнее, – не будем о грустном. Позвольте, я за вами поухаживаю.

– Да уж поухаживайте, – с чуть заметной насмешкой проговорила Наталья Алексеевна.

Я во все глаза глядел на Тараса. Куда делся матерщинник и хам, не умеющий связать двух слов и не знающий элементарных правил общежития? передо мной сидел чуть раскрасневшийся, чуть-чуть пьяный ресторанный завсегдатай, ловелас, ухажер.

– Вы уж извините, – Тарас ловко накладывал в тарелку Натальи салат, – я тут отстал, одичал, забыл, как у людей… Пришел и первым делом – хлоп… Мясца? Птички?

– Буженины…

– Да, да… Вот, вот… Водочки?

– Ни в коем случае. И вам не советую.

– Двойку поставите?

Тарас протянул Наталье тарелку, налил ей водки на донышко, себе налил снова полную, установил графин на прежнее место.

– А что вы не едите? – обратилась ко мне Наталья Алексеевна и чуть тронула пальцами мою руку. – Вы стесняетесь? Ешьте. Давайте я вам салатику положу?

– Да нет, – я смутился, – нет, что вы…

"Мэлори, – вспомнил я, – Мэлори, Мэлори".

***

– Сейчас – спать! Через шесть часов бужу – и марш в карантин! Вы, – она указала на Тараса, – спите в одной комнате, вы – в другой, – она указала на меня.

– А вы, – нежно поинтересовался Тарас, – в третьей?

Наталья Алексеевна подошла к занавеске и приподняла ее. Мы увидели тесную кухоньку с древним водогреем, раковиной, старым сервантом, длинным сундуком, на котором была постлана войлочная подкладка… В стене рядом с умывальником было две двери, обшарпанные, скверно окрашенные.

Наталья Алексеевна отомкнула одну из них.

– Прошу! – сказала она Тарасу.

Тарас заглянул в дверь и присвистнул.

– Не, Наталья Алексеевна, так не годится. Здесь жить нельзя. Это – не для жизни, это – для разврата.

– Иди, – засмеялась Наталья Алексеевна, – и не вздумай шарить по стенам… санузел здесь же… Упаси тебя боже в коридор вышмыгнуть и по квартирам шастать.

– Что так? – невинно спросил Тарас, нагло глядя на Наталью Алексеевну.

– Не-льзя, – четко, вразбивку, как прыгуну в пещере, сказала Наталья Алексеевна.

– Иэх! – Тарас махнул рукой и вошел в комнату.

Наталья Алексеевна закрыла за ним дверь.

– А мне туда? – я показал на соседнюю дверь.

– Как хочешь, – тихо сказала Наталья Алексеевна, и я поразился ее просящему виноватому взгляду.

Я смешался. Дотронулся до второй двери. Пальцы мои ощупывали засохшую потрескавшуюся краску.

Наталья Алексеевна улыбнулась:

– Тебе не нравится здесь?

Рукой она провела по горлу.

– Нет, почему, очень нравится… Очень, очень нравится…

Наталья Алексеевна, все так же виновато, отстегнула верхнюю пуговицу на платье.

– Жека, – тихо сказала она. – Что мне сделать еще, чтобы ты меня понял? Жека, я ведь из-за тебя к прыгунам пошла – черта ли мне в этом… – она поморщилась, – хаме…

Она быстрее и быстрее расстегивала платье.

И тут мы услышали резкий, хлюпающий звук.

– Вот гад, – засмеялась Наталья Алексеевна, – выполз в коридор… Ну, туда ему и дорога…

Наталья Алексеевна засмеялась все тем же клекочущим смехом.

Мне стало не по себе.

– Может, крикнуть его? Выйти в коридор? – лепетнул я.

– Пошел он, – разозлилась Наталья Алексеевна, – нужно слушать старших. Чему быть – тому не миновать. Он еще в пещере нарывался.

Она сбросила платье на пол.

– Жека, – она положила руку мне на плечо, – ты что? Жекочка? У тебя что, еще никого не было?

– Почему не было, – сказал я и притянул к себе Наталью Алексеевну, – была.

"Мэлори, Мэлори, Мэлори", – заколотило в висках.

Я поцеловал Наталью.

– Жека, – она прижалась ко мне, – Жека… Хороший мой, милый… Не нужны тебе отпетые… Ты там погибнешь, слышишь, погибнешь. Я устрою тебя. Будешь преподавать. Слышишь? У меня есть возможность…

Я гладил ее по спине, обнимал, удивляясь тому, как быстро женщина становится голой.

Вдруг раздался оглушительный вопль.

Я отшатнулся от Натальи.

– Вот сволочь, – просто сказала она, – я же его предупреждала. Не шастай по коридору.

– Ну, ему, – тупо произнес я, – наверно, обидно стало… Мне можно, а ему…

Вопль повторился. Наталья надела платье на голое тело, застегивая пуговицы, поинтересовалась:

– Ты что, готов был поделиться с товарищем?

– Нет, – я покраснел, – что вы? Как вы могли? Нет… Я другое хотел сказать…