Судьба драконов в послевоенной галактике - [24]

– Пполикарп, – продолжал оправдываться Константин, – я не знал. Ну, ты же не предупредил. Отворил дверь без предупрежде-ния, а я…

– Ты и выстрелил… Это что, Ванятка резвится?

– Так точно, – доложил Петро и тут же добавил: – Он меня на два вечера отправил в мойку и на кухню.

Теперь русалка и Ванятка медленно, точно в бальном танце кружась, поднимались наверх.

– За что? – осведомился Поликарп.

– Я матерился, – вздохнул Петро.

– Ну, – махнул рукой Поликарп, – по сравнению с этим… Вильгельмом Теллем… не велика вина, не страшна беда. Ванятка у нас, конечно, пурист, но… В общем, отработаешь свое, когда Костенька четыре вечера отпашет.

– У меня после мойки, – Константину очень не хотелось идти в мойку, – руки будут трястись. Знаете, Поликарп, посылать вол-новика в мойку – все равно что микроскопом забивать гвозди.

– Ох ты господи, – поразился Поликарп, – микроскоп ты наш. Что же теперь, раз ты – волновик, тебе можно харкать в рожу всем? Плевать, мол, я на всех хотел, так что ли?

Убедившийся в полной несостоятельности своих доводов, Константин смущенно молчал.

– Глядите, – завопил Петро, – Ванятке-то нашему – хана.

Все кинулись к иллюминатору.

Ванятка и русалка слились уж очень экстатически. Русалка уже клонила голову к горлу Ванятке, а он жалобно так сучил ластами.

– А наверное, – предположил Константин, – им противно с та-кими лягушатами обниматься?

– Поликарп, – спросил Петро, – почему все волновики такие болваны?

– Им ум ни к чему, – объяснил Поликарп, – твердая рука и меткий глаз редко сочетаются с умом.

– Все! – выдохнул Сидор. – Сейчас прокусит.

– Ванятка выскользнет, – твердо сказал Поликарп, – он от таких касаток вырывался!

И действительно! Ванятка, чудом каким-то вновь обретя гибкость движений, скользнул вниз и понесся подныривать под батискаф.

Русалка было рванула за ним, но вовремя остановилась. Лицо ее исказила презрительная гримаса, она провела по встрепавшимся волосам рукой.

– Ух ты, – восхитился Петро, – молодец какая. Гордая.

Он подмигнул русалке и, сжав кулак, показал ей выставлен-ный вверх большой палец, дескать, здорово! первый сорт!

Русалка высунула язык и повертела пальцем у виска. За нашими спинами мы услышали шум и обернулись. Опершись обеими руками о пол, Ванятка пытался влезть в батискаф из люка – и не мог.

Мы бросились ему помогать. Петро и Сидор втащили его под руки в батискаф, положили на пол и стали стаскивать скафандр. Петро покачал головой.

Ванятка лежал мертвенно-бледный с широко открытыми, будто невидящими или видящими то, чего мы не видим, глазами. Он тяжело дышал.

Русалка прильнула к стеклу иллюминатора, жадно следила за тем, что происходит в батискафе.

Ванятка изогнулся и вдруг захрипел, забился на полу, сползая к люку.

Поликарп крикнул:

– Костя, быстро в волновую, Джекки, скидывай куртку, Сидор – руки. Петро – ноги.

Константин подпрыгнул, уцепился за край люка, подтянулся и влез в волновую.

Я снял куртку и бросил Поликарпу. Сидор и Петро держали Ванятку за руки и за ноги. Поликарп подсунул ему под голову куртку, старался перехватить бьющегося, выгибающегося Ванятку.

– Ну же, ну же, успокойся, все, все… Костя, ну что ты там телепаешься? Сади!

– Поликарп Францевич, – вежливо ответил Костя, – она жмется близенько, – я могу так садануть, что и нас скрючит, а нам такое харакири… ни к чему.

Я стоял совершенно без дела, взглядывая то на русалку, с жестоким удовольствием наблюдавшую за сценой в батискафе, то на хрипящего на полу Ванятку. Поэтому в тот момент, когда Сидор не удержал Ваняткину ногу, я кинулся вперед перехватить, помочь, и в ту же секунду получил удар в живот, захлебнулся от боли, пролетел несколько шагов и рухнул в люк.

– Петро, – успел я услышать крик Поликарпа, – вытаскивай карантинного, мы с Сидором удержим.

Я постарался восстановить дыхание, изо всех сил забил по воде руками; краем глаза я увидел русалку, сквозь зыбящуюся воду русалка становилась еще прекраснее. "Мэлори, – вспомнил я, – Мэлори, Мэлори…"

Склонившись над люком, Петро ухватил меня за шиворот и выхватил из воды – легко, как опытный кутила выбивает пробку из бутылки.

В иллюминатор я видел, как, выгибаясь под ударами невидимых волн, вздрагивая, дрожа всем телом, мчится прочь от батискафа русалка.

– Молоток, Костя, – крикнул вверх Поликарп, – дело свое знаешь!

– Стараюсь, – раздался сверху короткий смешок.

Ванятка лежал ничком, тяжело дыша.

– Извините, ребята, – сказал он наконец хрипло.

…Я переоделся во все сухое и пошел выжимать мокрую одежду над люком. Я слышал, как Поликарп говорит: – Звонил Исаак. Они своих уже отловили.

– Сколько? – заинтересовался Константин.

– Пять.

– Ого.

– Ага. Так Исаак с компанией балду не гонят. Взялись – делают!

– Нам бы хоть одну поймать и в песок не шмякнуть, – сказал Петро.

– Повезло тебе, новенький, – обратился ко мне Сидор, – на ловлю попал!

– Русалки шли на нерест, на нерест шли русалки, – тихонько запел Константин.

***

Грузовик привез нас на побережье в тихий предвечерний час. Я стоял и не мог надышаться воздухом, просто воздухом.

– Эй, Джекки, – крикнул Сидор, – помоги мне сеть вытащить!

Шофер опустил борт грузовика, Сидор, Поликарп, Петро и Константин стаскивали огромный рулон сети, обернутый полиэтиленом. Я бросился помогать. В кузове стояла ванна, и в ванне плескалась вода.