Судьба - [37]

— Выходи! — снова вспылил арчин Меред, чувствующий, что победа ускользает из его рук и обозлённый этим. Дело переходило к другому судье, и ещё неизвестно, как он его решит.

После долгого и горячего спора, во время которого чаши весов клонились попеременно то в одну, то в другую сторону, а за ножи хваталась то одна, то вторая половина зала, судьи, наконец, согласились поселить Узук на временное жительство к ишану[39] Сеидахмеду.

Весы остановились в неустойчивом равновесии.

Снаружи гладко, внутри — гадко

«Многожёнство освящено нашим пророком, — да будет над ним милость и молитва господня», — любил повторять ишан Сеидахмед. У него самого было две жены, которые внешне держались тихо и благопристойно, но между собой непрерывно враждовали, соперничая за благорасположение мужа. Соперничество жён радовало ишана, так как каждая из женщин стремилась угодить ему в первую очередь, дать почувствовать свою значимость перед другой. Ишан всячески поощрял ту из жён, которая больше проявляла к нему внимания и заботы, которая скромно вела себя при посторонних, а посторонних всегда было хоть отбавляй — ишан Сеидахмед пользовался широкой популярностью среди верующих. Правда, он относился к той категории мудрецов, которых точно характеризует пословица: «В мутной реке дна не видели — говорили, что бездонна». Но тем не менее молва о его учёности и святости бежала чуть ли не по всей долине Мургаба.

Поощряя супружеское и подвижническое рвение своих жён, ишан в то же время всеми силами старался удержать их от внешнего проявления неприязни, чтобы верующие, избави бог, не подумали чего дурного о своём духовном наставнике. Он старался равно, оделять их подарками, разговаривал с обеими одинаково ласковым голосом, поочерёдно оделял супружеской благосклонностью то одну, то другую. Последнее ему давалось не очень легко — сказывался возраст, — но ишан, призывая на помощь аллаха и некоторый свой практический опыт, старался не ударить в грязь лицом.

Улучив удобный момент, ишан Сеидахмед рассказывал жёнам многочисленные религиозные притчи, смысл которых обычно сводился к покорности женщин, их скромности, безропотной верности своим мужьям. Особенно участились притчи с тех пор как в доме ишана поселилась Узук.

— У женщины есть два бога. Старший бог — аллах, младший бог — муж. Обидела жена своего мужа — бога обидела, а это грех великий. Мусульманке приличествует покорность и смирение. Биби Патма выходила навстречу своему мужу Зенги-баба[40], когда он гнал коров домой, с хлебом в одной руке и с палкой — в другой. «Если голоден, — говорила она, — вот хлеб, а хочешь побить кого-нибудь — вот палка, бей меня». «Вот как истинная мусульманка служила своему мужу» — говорил ишан Сеидахмед, исподтишка наблюдая, какое впечатление произвёл на жён и на гостью его рассказ. Жёны обычно выражали своё согласие и одобрение различными охами и ахами, гостья молчала, не поднимая глаз от пола, но чувствовалось, что она тоже внимательно слушает притчи.

— А вот какой случай был: зашли пророк наш, да будет над ним благословение аллаха, — зашли они в гости к двум братьям. У старшего борода черным-черна, а у младшего, как солончак белая. Почему такое несоответствие? А старший брат, ничего не говоря, посылает жену в сарайчик за арбузом. Приносит она. «Это плохой арбуз, неси другой». Снова приносит и снова муж говорит, что не тот. Семь раз ходила женщина в сарайчик! Тогда, не посчитав за труд, пророк наш Мухаммед, — да будет над ним святость его, — сами пошли в сарайчик и видят: лежит там один единственный арбуз. Его женщина и носит всё время, не желая огорчать мужа. «Вот потому моя борода до старости черна», — отвечает старший брат… Теперь младший свою жену посылает и, когда она принесла арбуз, просит выбрать другой, получше. «Стану я копаться в арбузах! — говорит эта нехорошая женщина. — Все они одинаковы, ешьте какой принесла». Поняли тогда пророк наш, — да будут благословенны дела его, — почему у младшего брата борода раньше времени поседела, и сказали мудрое слово: «Женщина должна жить только на радость своему мужу, а которая огорчает мужа и укорачивает дни его, та да не пребудет в нашей вере»… Вот как было… А нынешние женщины не различают ни. мусульман, ни капыров, лицо своё на людях открывают, с мужьями разводятся… Это признаки светопреставления… тьфу!., тьфу!., тьфу!., прости нас, господи… избавь от погибели… — И, благочестиво опустив глаза, ишан начал перебирать чётки — крупные жемчужины на освящённой зелёного шёлка нити.

Ишан Сеидахмед старался недаром. Пару откормленных волов пригнал ему Бекмурад-бай «на богоугодные дела» и обещал ещё на мечеть пожертвовать сребром. «Только уж вы, ишан-ага, повлияйте на невестку талисманами своими, молитвами или ещё чем». И ишан влиял, всеми мерами стараясь охладить стремление девушки вернуться к отцу с матерью, внушал покорность к Аманмураду. Он частенько вспоминал мост Сырат, по которому правоверные добираются до врат рая. Тоньше волоса и острее ножа мост, и только истинным праведникам дано его перейти. А кто грешил перед богом, тот свалится с моста, разрезанный на две половинки, и будут его терзать адские змеи и скорпионы, жечь огонь неугасимый.