Судьба амазонки - [5]

2. Дочь барона

Накануне приезда гостей в доме барона без устали хлопотали слуги. Они украшали мрачные комнаты, ставили столы и массивные скамьи вдоль них. Для будущих пиров была приготовлена разнообразная столовая утварь, добытая во времена успешных военных кампаний хозяина земель. Лавки покрывали шкурами и коврами. Сам барон, увидев всё великолепие, был удивлён и восхищён собственным богатством, до сих пор ненужным хламом, валявшимся по углам. Только его жена не разделяла общей радости. Тенью ходила она за мужем, пытаясь отговорить его от необдуманного шага.

– Зачем ты затеял свадьбу? Куда ей торопиться? Лишь шестнадцать вёсен цвела она, и шестнадцать коротких зим пыталась я научить её искусству быть девушкой, но слишком долгое время провела она с тобой в походах. Целых десять лет ты учил её быть мужчиной! Зачем ей меч и копьё? Разве нужно было девочке бросаться в самую гущу схватки?

– Не преувеличивай. Её всегда охраняли мои люди, – барон терял терпение.

– Они не смогли уберечь её от ран. Сколько я их залечила! И теперь ты решил нанести ей последний удар. Посмотри – она страдает!

Барон тщетно пытался сосредоточиться. Бессмысленный, с его точки зрения, спор повторялся изо дня в день. Жена мешала ему готовиться к приёму будущего зятя, выводила из себя, приказы застревали у него в горле. Её голос снова и снова взывал к его разуму и милосердию, повергая в пучину ненужных колебаний. Он понимал, что пути назад нет, мосты сожжены. Щекотливое дело было обговорено и решено заранее. Оставалось поставить последнюю точку – достойно отпраздновать свадьбу дочери. Однако тихий протест супруги, словно голос совести, не давал ему покоя и отдавался в мозгу, как удары молота по наковальне. Любящий отец оправдывался перед собой, перекладывая часть вины на жену:

– Послушай, ты родила мне только дочь! Я так мечтал о сыне, но у меня нет наследника. Где он? Я не вижу! Мне некому передать власть. Клепп надёжен, как скала. Я в молодости воевал рука об руку с ним – мы были союзниками раньше. И ты знаешь об этом… Его предложение – дар богов, как ты не понимаешь? Наши земли объединятся, и мы будем сильны как никогда. Ради интересов государства я отдам за него свою девочку.

– Между нашими землями ещё два княжества! А с ними как? К тому же у него есть сын. Ты слышал об этом? И после женитьбы не ты, а герцог станет сильнее. Ты загнал свои дела в угол, а выбираться будешь, продавая дочь? Архелия даже не видела, кого ты ей прочишь! Ты подумал, что сделал её заложницей собственной глупости?

– Не зли меня, – он еле сдерживался, но всегда покорную супругу понесло, как необъезженную лошадь.

– Как он будет относиться к ней? Архи – необычная девушка. Если бы ты не вырастил из неё воина, то, может быть, она бы и смирилась. Женская доля – терпение, она научилась бы быть счастливой и в браке поневоле, как когда-то я… Ты воспитал в ней гордость и непокорность – такие качества будут мешать ей всю жизнь, которую ты же ей и уготовил!

Баронесса быстрыми, лёгкими шажками обогнала мужа и преградила ему путь, решительно глядя в глаза. Она прижала руки к груди, чтобы унять сильно бьющееся сердце.

– Дай ей время! Отсрочь на два года, всего два… Не бери девочку в походы – я попробую изменить её. Научу всему, что знаю, ты до поры не вмешивайся. Верни мне дочь. Она не может и дальше оставаться твоим сыном. А сейчас отложи свадьбу…

В глубине души барон чувствовал свою вину, но, как и все упрямцы, был неумолим. Он всегда втайне мечтал, чтобы его наследница правила единовластно, но понимал, что это невозможно. Обычай не позволял передать земли женщине. Обязательно рядом с ней должен был возникнуть из ниоткуда муж, присвоить принадлежавшие роду барона богатства, и в конце концов он мог избавиться от надоевшей супруги. Чужой будет владеть всем? Эти мысли пугали барона, он отвергал претендентов на руку дочери одного за другим, видя подвох в их лицемерных речах. Но сложилось безвыходное положение: голод и разорение грозили предстоящей зимой нерадивому хозяину. Старый воин старался спасти остатки своей гордости, уступив право собственности на Архелию безусловно неординарному политику и удачливому воину. Клепп был тем единственным из влиятельных вождей, с кем барону не удалось поссориться. Только он мог умерить пыл алчных соседей, готовых, подобно голодным волкам, растащить земли барона по кусочкам.

– Она моя дочь! А ты пока моя жена! Вы обе – женщины и должны подчиниться моей воле! Я глава в своём доме! Всё будет как я решил!

– Нет уж! Она, – мать выразительно показала в ту сторону, где находилась невольная виновница ссоры, – она – твой сын, а сыновья замуж не выходят!

Глаза матери гневно сверкали, щёки алели пламенем, а непокорные каштановые пряди выбились из-под дорогого покрова на голове, прихваченного серебряным обручем с каменьями. Барон невольно залюбовался собственной женой, страстно отстаивающей свободу дочери. Он всегда любил её, и сейчас тёплое чувство внутри мешало резко прекратить ненужные препирательства. Чтобы остудить пыл супруги, «чёрствый» отец прорычал:

– Я ничего не буду менять! И если ты ещё раз скажешь мне сегодня хоть слово, я ушлю тебя обратно в твою родную деревню.