Судьба амазонки - [2]

– О его дочери ходят дурные слухи, – снова начал он.

– Что ты имеешь в виду? – Клепп остановил коня и насторожился.

– Ничего страшного, – с иронией поспешил Зигвард исправить слишком резкое начало. – Отец привил ей ужасные манеры, недостойные женщины. Она – истинная волчица.

– ???

– Дело в том, что барон мечтал о сыне, но боги не дали ему наследника. Тогда настоящего воина он воспитал из своей дочери. Девушка с детства участвует в походах и сражается рука об руку с опытными ратниками.

– Я слышал об этом. Думаю, что люди отца в бою не позволяют приблизиться к ней опасному противнику. Берегут, как ты меня, – скептически заметил Клепп. – Не повторяй мне опять сказки для простолюдинов.

– Как знать… Слухами земля полнится, и всё сводится к одному: Архелия не будет тебе хорошей, скромной и покладистой женой. Разница в возрасте, неуживчивый, как у отца, нрав…

– Переборем, и не таких гордых ломали, – перебил его герцог. – Эта земля стоит того. Я терпеливый и дам ей время, чтобы исправиться. Либо поменяется, либо проведёт свою жизнь под замком. Девчонка не помешает мне управлять землями по моему усмотрению.

– Не успел жениться, а уже думаешь, как от неё избавиться? Не узнаю тебя.

– Нет, – рассмеялся Клепп. – Я дам ей шанс, пусть дорастёт до меня, подожду лет двадцать-тридцать…

– Ты задумал недоброе, ещё не поздно вернуться.

– Уже поздно. Я всё решил, – отчеканил вождь последние слова и резко поворотил коня.

Продолжать было бесполезно. Герцог поворотил коня и поскакал к своему временному пристанищу. За ужином компаньоны не обмолвились ни словом о произошедшей размолвке. Не всё нужно доводить до посторонних ушей – это правило герцог усвоил навсегда. Дорога к власти неизбежно исковеркала его душу, превратив некогда доверчивого, открытого и отчаянно весёлого паренька из простодушного воина в хитрого и опасного политика. Завоевав непререкаемый авторитет у товарищей по оружию, он потеснил прежнего владыку и занял его место не по праву наследования, а по праву сильнейшего. Клепп справедливо заслужил почитание дружины, бдительно следил за делами в государстве, но доблесть в бою ставил превыше всех остальных своих положительных качеств. Намечать цели и добиваться их стало привычным делом. Временные колебания он допускал только до принятия серьёзных решений. И, сидя у костра, Зигвард, внимательно вглядывающийся в волевое лицо вождя, не мог усмотреть в нём и тени сомнения.

Только уединившись в своей просторной палатке, Клепп снова и снова проигрывал все возможные варианты предстоящего события – встречи с предполагаемым тестем и знакомства со строптивой невестой. Он не тешил себя иллюзиями и настраивался на завтрашний день с присущей ему основательностью. Лёжа на мягкой шерстяной ткани, всегда такой лёгкий на сон и пробуждение герцог впервые за долгие годы не мог уснуть. Мысли теснились в голове толпой незваных гостей.

Связать себя узами брака вождь рискнул впервые. Решение пришло сразу, хотя он никогда не испытывал долгих привязанностей. Его родная сестра Элина, навечно прижившаяся при дворе герцога, посоветовала ему расширить владения не при помощи захватнических войн, а более лёгким путём. Теперь ему казалось странным, что он так легко пошёл на эту авантюру, но, поскольку отступать не привык, намерен был довести дело до конца. Цепь последующих событий привела его в дом барона, как самого подходящего трамплина для новых амбиций герцога. Клепп лишь мельком видел свою невесту, но внешность девушки и не волновала его. Будущая жена могла быть лишь маленькой помехой на его пути, легко устранимой, и всё же… Вождь ворочался с бока на бок. В памяти появлялись давно забытые образы некогда любимых женщин. Знатные и не очень, предъявлявшие права на власть или только на его сердце, они рано или поздно исчезали из его жизни. Он каждый раз искренне переживал привычные расставания, но с годами чувства притупились. Или он сам заставил их умолкнуть, чтобы не страдать снова?

Боги дали герцогу только одного сына, да и то незаконнорождённого. Он оберегал малыша как мог, после ранней смерти матери взял к себе в дом, но ребёнок редко видел пропадавшего по государственным надобностям отца. Его воспитанием занимались Элина и разномастные приближённые при немногочисленном дворе. Мальчик подрос, и впервые вождь задумался о его будущем. Сестра-то и подбросила мысль, которая коварным сорняком заполонила ум. Теперь Клепп искренне хотел увеличить свои владения для сына и его будущих отпрысков. Зачем? Он верил, что наследнику уготована более великая участь, и не замечал, что сам Стейн скептически относится к планам отца и надоевшей воспитательницы. Парнишка был свободолюбив, далёк от интриг и обладал трезвым умом. Он не желал большего, чем владел отец, и козни тётки окончательно испортили его отношения с опекуншей. Стейн замечал, что ему навязывают заботу в обмен на его будущее покровительство престарелой приживалки. Мальчуган не желал становиться марионеткой в руках «мачехи». Искренней привязанности между ними не было. К счастью для своей сестры, герцог не обращал особого внимания на придворные игры, и интриганка могла спать спокойно. Вождь был самоуверен. Привык владеть ситуацией и верил, что может одним словом укротить зарвавшуюся родственницу. Напрасно Зигвард не раз предупреждал высокопоставленного друга об опасной лояльности к жаждущей власти женщине. Клепп недооценивал ту роль, которую начала играть в его доме Элина. Он не считал, что слабая половина человечества способна противостоять ему. Герцог знал о коварстве родственницы, но не верил, что сестра способна предать его. Родная ли была рядом душа, Клепп не задумывался. Здесь у герцога наметился серьёзный пробел в жизненном опыте.