Судьба адмирала Колчака. 1917-1920 - [57]

Примерно в то время – точная дата неизвестна – Колчак совершил серьезную ошибку. В шифрованной телеграмме Семенову, дублированной Хорвату в Харбин, он приказал любой ценой остановить вывод чехов, при необходимости взрывая мосты и тоннели. Эта телеграмма попала в руки чехов, и они ее расшифровали.

По сути, это было объявлением войны. Разрушение сорока тоннелей к югу от озера Байкал или даже нескольких из них на неопределенный срок заблокировало бы Транссибирскую магистраль. Семенова, контролировавшего этот жизненно важный отрезок магистрали, чехи ненавидели еще больше, чем Колчака. Мало того что адмирал пытался помешать их побегу из Сибири, попытка сделать своим орудием Семенова удваивала в их глазах гнусность этого проекта. Чехи спровоцировали Колчака, и он дал им предлог для мести, хотя в данном случае месть опередила предлог. По сути, то, что они делали, не отличалось от того, что Колчак приказал Семенову сделать с ними. Отныне верховному правителю не приходилось ждать от чехов пощады.

Строго говоря, не столько отправка телеграммы, сколько раскрытие ее содержания так серьезно повлияло на судьбу Колчака. И все же стоит рассматривать приказ Колчака Семенову не столько как улику, использованную против него чехами, но как свидетельство его собственного душевного состояния. Если бы его приказ был выполнен – если бы тоннели были разрушены, – он с лихвой расплатился бы с чехами за нанесенные оскорбления и причиненные неприятности. Но в порыве этого мщения он совершил бы и самоубийство: перерезав железнодорожную связь с Владивостоком, он погасил бы последнюю надежду на восстановление фронта, который мог бы сдержать большевиков, и вынес бы своему правительству, своим армиям и самому себе смертный приговор. Принимая во внимание страшное перенапряжение, в котором находились верховный правитель и его спутники из-за непрерывных унижений, телеграмма Колчака Семенову наводит на мысль, что он, как бык на арене, думал только о том, как нанести ответный удар своим мучителям.

Монополия чехов на приоритетную железнодорожную линию, их высокомерное отношение к верховному правителю вызывали яростное негодование по всей Транссибирской магистрали. Даже критики Колчака считали наносимые ему оскорбления оскорблением всего русского народа. Яростно отреагировал генерал Каппель, заменивший на посту главнокомандующего дискредитированного Сахарова и с некоторым успехом прикрывавший отступление. 16 декабря он заявил в телеграмме Сыровому, что оскорбления и унижения, которым подвергается верховный правитель, задевают всю русскую армию, что приказ задерживать все русские эшелоны уже привел к потере 120 поездов с ранеными, больными, женами и детьми сражающихся на фронте офицеров и солдат. Каппель призвал Сырового отменить приказ и извиниться перед верховным правителем. А если это не будет сделано, то он, главнокомандующий русской армией, чей долг защищать ее честь, потребует от Сырового сатисфакции на дуэли. Копии его телеграммы, возвышенной и трогательной, были разосланы большинству основных русских и союзных органов власти в Сибири. Жанен предложил Сыровому отнестись к телеграмме как к плоду расстроенного ума и не отвечать на вызов, поскольку дуэль неприемлема для главнокомандующих современными армиями.

Едва утихла буря, вызванная фантастическим жестом Каппеля, как 20 декабря Сыровому прислал телеграмму Семенов. Цветисто выразив свое восхищение «чехословацкими братьями», Семенов привлек их внимание к беспорядку, который они создают на железной дороге, и к их недопустимому поведению по отношению к верховному правителю. И к тому, что враги рода людского в задержанных чехами поездах безжалостно убивают больных и раненых солдат, женщин и детей. Мол, исполненный братской любви и заботы о них, он настоятельно требует открыть путь до Иркутска верховному правителю, гражданскому населению и – здесь он проявил подлинную заинтересованность – ценностям, являющимся последним достоянием русского правительства. Если же чехи проигнорируют эти требования, Семенов обещал скрепя сердце, но всеми имеющимися в его распоряжении средствами выполнить свой долг перед человечеством и их (чехов) замученной сестрой, Россией!

К этой угрозе, в отличие от угрозы Каппеля, пришлось отнестись серьезно. Исследование текста позволяет с большой уверенностью предположить, что ответ Сырового был написан Жаненом. Отправленный 22 декабря, он открывается льстивой преамбулой, продолжающей обмен любезностями, начатый атаманом. Далее с должным уважением атамана уверяют, что он не вполне владеет ситуацией. Все неприятности на железной дороге происходят из-за нехватки угля. Меры, принимаемые чехами, уже способствуют устранению заторов. Что касается верховного правителя, то проезд семи поездов, каждый с двумя паровозами, по оставшемуся без угля участку магистрали – дело сложное. Он (здесь пошла намеренная фальсификация) может продолжать путешествие от Красноярска в своем личном поезде, если не настаивает на ожидании шести других. Принимаются меры – опять ложь! – освободить из заторов поезд премьер-министра Пепеляева и состава с золотом.