Суд да дело - [44]
Адвокат выщипнул из папки нужные листочки и прошeлся с ними перед судьей, стенографом, свидетелями.
- Это протокол полицейского вскрытия тела. И здесь, в графе "Причина смерти" мы читаем странное слово: "неизвестна". Неделю назад я решил позвонить прозектору и узнать, что он имел в виду. Разве не удар об асфальт был причиной смерти? Не повреждение всех внутренних органов, которое происходит при падении с такой высоты? И вот, весьма неохотно, под изрядным давлением, прозектор признался, что были некоторые странности. Что внутренние кровоизлияния в теле были необычно слабыми. Что и на тротуаре почти не было крови. О чeм же это говорит?..
Адвокат так крутанул головой, что его грива перелетела с одного плеча на другое.
- ...Это говорит о том, что, скорее всего, в момент падения сердце мистера Лестера уже не билось. Что из окна вылетел не мистер Лестер, а его труп. И что кровать "Ковeр Аладдина" никоим образом не может быть повинна в его кончине.
В зале стало тихо. Стенограф замер над своей машинкой, как пианист перед трудным аккордом. Даже пeс Гидеон озадаченно свесил голову набок и высунул язык.
- Нет, я не хочу строить домыслы и вести расследование. Это дело полиции. Но разве не логично рассмотреть такую версию: мистер Лестер тихо умирает в своей постели от кровоизлияния в мозг или от сердечной недостаточности. В таком возрасте это случается весьма часто. И некие лица - я отнюдь не называю имeн - начинают лихорадочно обдумывать это событие. И обнаруживают, что жизнь усопшего не была застрахована. И им приходит в голову: а нельзя ли представить эту смерть как несчастный случай? И их бурная фантазия разрабатывает это нелепое, неправдоподобное событие: катапультирование посредством кровати, которая мирно стоит тут же в спальне и покоит на себе усопшего мистера Лестера так же надeжно, как покоила живого!
- Какая гнусность, гнусность!
Голос миссис Лестер-Дикштейн был полон неподдельного изумления, почти восторга.
- К порядку! - воскликнул судья.
- Надеюсь, суду станет понятно, почему я задавал мистеру Райфилду все эти, так сказать, "июньские" вопросы. Дело в том, что я всегда настороженно отношусь ко всяким совпадениям. А когда совпадения выстраиваются в длинную цепочку, их невинность делается малоправдоподобной. И что же мы имеем в данном случае?
Адвокат поднял вверх растопыренную пятерню и стал загибать на ней пальцы один за другим.
- Мы имеем адрес и телефон мистера Райфилда в записной книжке погибшего раз. И это тот самый мистер Райфилд, который в своe время фантазировал о катапультирующих свойствах кровати "Ковeр Аладдина", - два. И по странному совпадению в день гибели мистера Лестера мистер Райфилд не был на работе три. И это тот самый мистер Райфилд, который под присягой заверил нас, что не был знаком с мистером Лестером, а сегодня, во время перерыва, оживлeнно шептался о чeм-то с миссис Лестер, как старый приятель, - совпадение четыре. Не многовато ли совпадений, хочу я вас спросить?
Кипер беспомощно обвeл глазами притихший зал. Ему показалось, что под его взглядом головы сидевших наклонялись одна за другой, отворачивались, свешивались задумчиво на плечо, раскачивались в сомнении.
ФЕМИДА ОТЛОЖИЛА ВЕСЫ И ВЗЯЛАСЬ ОБЕИМИ РУКАМИ ЗА МЕЧ.
- Наше разбирательство приняло неожиданный оборот, - задумчиво протянул судья. - Я должен обдумать сложившуюся ситуацию. Объявляю перерыв до завтрашнего дня.
Выбираясь из свидетельской трибуны, Кипер увидел в дверях Эсфирь Розенталь. Она смотрела на него, как смотрят на сбитого с ног боксeра: встанет или нет?
- Я же говорил вам, что от "Сладких снов" можно ждать всего! - услышал он над ухом шeпот Ларри Камбакорта. - Но не отчаивайтесь. Я найду вам отличного адвоката по уголовным делам. Не хуже этого Симпсона.
- Кого? - в ужасе простонал Кипер.
- Симпсон - это адвокат "Сладких снов", который допрашивал вас. Вы разве не знали?
Не видя лиц, не узнавая, Кипер брeл к дверям. Пока не наткнулся на тонкую руку, преградившую ему путь. Плата за выход?.. Он готов, готов заплатить любую цену.
Эсфирь взяла его пальцы и потянула за собой. Судебный коридор начал вилять и ломаться под прямыми углами. За очередным поворотом она поставила его спиной к стене. Закинула руки ему за горячую шею. Потянула голову вниз. И, встав на цыпочки, крепко поцеловала.
II-2. Писатель Лорренбах
Неделя шла за неделей, а Ларри всe не мог найти для Кипера подходящего адвоката. Один выразил слабый интерес, но был пока слишком занят. Другой обещал просмотреть принесeнные бумаги, но его внезапно вызвали на групповое изнасилование. ("Вот если бы вы, Кипер, кого-то сильно приласкали, тогда бы этот сразу схватился за вас!") Третий согласился, но запросил такой гонорар, что даже Ларри сказал, что это наглость.
- Их не очень интересует дело, в котором против подозреваемого так мало улик, - объяснял он. - Им кажется, что отбить вас будет слишком легко и они ничего не заработают. Вот если бы на кровати мистера Лестера нашли отпечатки ваших пальцев или на вашем счету появилась крупная сумма денег, тогда другое дело. И если бы, скажем, вскрылась любовная связь между вами и миссис Лестер это тоже могло бы помочь. А кстати, не было ли у вас чего-нибудь такого? Хотя бы в далeком прошлом, когда вы жили на одной лестничной площадке?
Опубликовано в журнале "Звезда" № 7, 1997. Страницы этого номера «Звезды» отданы материалам по культуре и общественной жизни страны в 1960-е годы. Игорь Маркович Ефимов (род. в 1937 г. в Москве) — прозаик, публицист, философ, автор многих книг прозы, философских, исторических работ; лауреат премии журнала «Звезда» за 1996 г. — роман «Не мир, но меч». Живет в США.
Когда государство направляет всю свою мощь на уничтожение лояльных подданных — кого, в первую очередь, избирает оно в качестве жертв? История расскажет нам, что Сулла уничтожал политических противников, Нерон бросал зверям христиан, инквизиция сжигала ведьм и еретиков, якобинцы гильотинировали аристократов, турки рубили армян, нацисты гнали в газовые камеры евреев. Игорь Ефимов, внимательно исследовав эти исторические катаклизмы и сосредоточив особое внимание на массовом терроре в сталинской России, маоистском Китае, коммунистической Камбодже, приходит к выводу, что во всех этих катастрофах мы имеем дело с извержением на поверхность вечно тлеющей, иррациональной ненависти менее одаренного к более одаренному.
Приключенческая повесть о школьниках, оказавшихся в пургу в «Карточном домике» — специальной лаборатории в тот момент, когда проводящийся эксперимент вышел из-под контроля.О смелости, о высоком долге, о дружбе и помощи людей друг другу говорится в книге.
Писатель-эмигрант Игорь Ефремов предлагает свою версию убийства президента Кеннеди.
Умение Игоря Ефимова сплетать лиризм и философичность повествования с напряженным сюжетом (читатели помнят такие его книги, как «Седьмая жена», «Суд да дело», «Новгородский толмач», «Пелагий Британец», «Архивы Страшного суда») проявилось в романе «Неверная» с новой силой.Героиня этого романа с юных лет не способна сохранять верность в любви. Когда очередная влюбленность втягивает ее в неразрешимую драму, только преданно любящий друг находит способ спасти героиню от смертельной опасности.
В рубрике «Документальная проза» — отрывки из биографической книги Игоря Ефимова «Бермудский треугольник любви» — об американском писателе Джоне Чивере (1912–1982). Попытка нового осмысления столь неоднозначной личности этого автора — разумеется, в связи с его творчеством. При этом читателю предлагается взглянуть на жизнь писателя с разных точек зрения: по форме книга — своеобразный диалог о Чивере, где два голоса, Тенор и Бас дополняют друг друга.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.