Субурбия - [4]

В таких размышлениях проскочил я нужный съезд с хайвея; разворот же назад, из вредности, мне долго не попадался. Замечательная скорость машины и гладкость шоссе вместо радости в таком случае наводят тоску. Местность была незнакомая; положившись на одну интуицию, я взял первый попавшийся выход. Не знаю был это 'кленовый лист' или 'морской узел', только, чувствую - заплутал я серьезно, и к месту назначения мне едва ли успеть. На хайвее ведь некого спросить, не встанешь полистать карту. Так что мне ничего не оставалось - давил на педали, бубнил Етку-Ленку.

...Холодная струйка сползала между лопатками, когда чудом я оказался в вестибюле нужной мне фирмы, где мрамор, бронза, фонтанчики, дизайнерская мебель.

- Вы назначены? Располагайтесь, ждите...

Я бы рад отдышаться, остыть. Не тут то было - из-за угла на меня уже летел с распростёртыми объятиями некто незнакомый, сладко улыбающийся без определенного лица - эдакий Манилов:

- Сюда, милости прошу вас... здесь чуточку налево, тут наш новый конференц-зал... тут ещё будет зимний сад и оранжерия, а тут как раз и мой скромный уголок...

И вот, как старинные друзья, мы - в глубоких креслах друг против друга.

Чего только не поведал мне новый друг: и про блестящие планы фирмы и про мои завидные перспективы. Открыл пару невинных секретов: - Напротив кабинет Глории, вы непременно её увидите на предстоящем рауте в Золотом Дворце. Боже - как она танцует джитебаг!

Незаметно перешли на профессиональные темы. Чего я не скажу, Манилов пожирал меня глазами и, шевеля губами, с уважением повторял мои слова.

Жизнь научила нас ничему не доверять; иногда подозрительны мы аж черезчур.

Я недоверчиво ловил его проговорки, намёки, знаки; взвешивал, сопоставлял.

Вот он вскольз проговорился о нашей скорой с ним партии в теннис (если погода позволит); вот вздохнул, вспомнив свои проблемы и решив посоветоваться со мной.

Я понимал, что всё это входит в задачи собеседования, но, видя, как ответы мои его действительно радовали; как он с неподдельным энтузиазмом согласно кивал и стал потирать руки, я не мог оставаться равнодушным. Говорил я всё более уверенно и к месту, убеждаясь, что фирме позарез нужны люди, перестал сомневаться; понял, что на этот раз мне улыбнулась фортуна. Главное - наконец попался человек, который оценит меня по-человечески и профессионально. Нет, так для одной проформы не делается. Интервьюер не выдержал даже - пригласил под конец двух соседей полюбоваться на меня, на его находку: - Это Джек, а это - Джим; как раз около них и будете располагаться. Все трое они провожали меня до лифта; и остальные сотрудники, вытянув над перегородками шеи, не без зависти смотрели мне вслед.

Всё-таки ждёте подвоха? Бывали на интервью? Ну что тут особенного, что мой новый друг мне не перезвонил, как обещал, а я ему звонить не имею права. Ну, закрутился человек, перепутал меня с другими кандидатами, вон его стол - весь был завален бумажками.

Понаторев, я уже не ломаю себе об этом голову; выйдя с интервью, стараюсь тут же забьпъ о нём.

Дышите глубже: если вас захотят - отыщут из-под земли.

ОФИС

Наступил долгожданный день. Первый раз являюсь на работу. Тоскливая беспризорнось, хорошо известная новым иммигрантам, уже позади. В учереждении всё распрекрасно; кругом - сплошные американцы. Это почти, как если бы на международной выставке в Сокольниках какому-нибудь приезжему счетоводу из Вязьмы, мечтающему максимум добыть пару глянцевых проспектов, дать шанс переодеться иностранцем и расположиться в группе самоуверенных янки.

Глядите - вот мой кабинетик, моё вращающееся кресло, прохлада в жару, множество разноцветных канцелярских штучек - фломастеры, блокноты, календари...

Правда, немного боязно: что я тут буду, собственно говоря, делать?

Однако - первый день - взятки гладки. Водят по этажу знакомиться:

- Добро пожаловать на борт нашего корабля.- Рукопожатия, шутки: - Тут наш кафетерий, а тут - наоборот.

На ланч босс свозил в ресторан персонально. Так полагается. Потом сунули в руки объемистый том стандартов делопроизводства и бросили в одиночестве. Не надолго.

Прибежал некто розовощёкий, почти мальчик, проблеял 'кеегеебее...' Сверху глянули двое через перегородку, сказали - 'Товарыш'. Не спеша вошел местный знаток мировых культур, сел, осмотрелся, спросил: - Кто был русский поэт и одновременно - чёрный?

Честно говоря, сначала очень поражало, что платят деньги. Доллары! Да что я такого сделал или сделаю за такие деньги! Сидишь, листаешь справочники и получаешь круглый чек. Каким топором, сверлом, зубилом смог бы я заработать эту валюту?

Логика моего размышления была такова: за впервые получаемые настоящие деньги (не деревянные рубли), это должен быть какойто настоящий труд. Какой?

К счастью недомогание быстро исчезло. Заменилось чем-то совершенно противоположным: - Могли бы платить и больше. Пора повышать, джентельмены!

Знать зарплату сослуживцев-соседей не полагается, но, кто очень интересуется, - узнает. На свою голову, потому что - только расстроится. Разглядев сотрудников вблизи, не поверишь во много большие суммы ими получаемые. Поглядите, как они распивают свой бесконечный кофе, послушайте их вялый трёп! Почему мой сосед такими безумными глазами вперился в свой экран? - да у него телефонная трубка намертво вклеена между плечом и ухом! То он сюсюкает с детками, то с женой, то слушает байки ему подобных делков. Это же карикатуры из журнала Крокодил, а не цитадель капитализма.