Субурбия - [3]

Кто забудет поиски работы! Взять хотя бы - составление жалкой странички резюме.

Такое понапишешь - впору Нобелевскую давать или приглашать на директорский пост.

Сам же готов на все, лишь бы взяли. Главное в резюме - практический опыт.

Для вновь прибывшего вечный заколдованный круг: пока на работу не возьмут, не будет опыта, а без опыта не возьмут на работу. Опыт должен быть не из Николо-Урюпинска, а проверяемый (если пожелают) здесь, в США.

Тут вам уготован непременный 'пятый угол', по здешнему - 'уловка 22', которой не избежать. Даже банк дает взаймы деньги, если у вас уже имеются средства.

Даст, чтобы эти средства вместе с долгом вернулись в тот же банк через троянский кредит. Так США и Россию дразнят: - Встаньте на ноги, тогда и поможем.

Опустим для ясности рассказы о том, какими дурачками должны прикидываться наши, чтобы размагнитить эту железную логику. Вот лучше случай из практики.

Брали меня в одну финансовую корпорацию, столь близкую к большим деньгам, что требовалось пройти Полиграф Тест - Детектор Лжи. Либеральная Америка продолжает протестовать против этой унизительной процедуры: как можно допустить, чтобы машина читала ваши мысли - последний оплот свободного человека. В Америке уже нет нужды шпионить по-мелкому: всякая квитанция от кредитной карточки, телефонный звонок - любые следы вашей жизни и без того накапливаются в сводном банке информации, откуда их распродают оптом и в розницу.

Новичок, я живу себе тихо в пригородном домике и думаю, что мало кому знаком; а меня с потрохами давно сортируют сотни компаний, чтобы знать какую именно рекламу посылать мне по почте, что уговаривать купить, как вернее заиметь мой выборный голос. Доллары и голос, что им ещё от вас нужно?

Нет, говорят протестанты, последнее не отдадим: читать мысли и кровь, искать СПИД, наркоманию, генетические дефекты...

Впрочем, мне в то время было не до принципов, не до борьбы за права человека.

Мне нужно было попасть на работу.

Час и место и место экзекуции были указаны в направлении Отдела Кадров. В одном из небоскрёбов даунтауна я взлетел к месту проверки на скоростном лифте.

Меня поместили в полутёмную комнату. Некто седой, мускулистый, похожий на отставного полковника с кафедры марксизма, участливо спросил - Как я добрался? Как мое самочувствие и какая снаружи погода? - Стандартные здесь вопросы служителей медицины и полиции для обнаружения вменяемости субъекта.

Самочувствие моё было неплохое, потому что с утра я успел, побывал у зубного; этой экзекуции я опасался по-настоящему, больше чем детектора лжи. Ещё раз убедился в безболезненности американского врачевания, и мой зуб перестал ныть.

Итак, поразмяв меня отвлекающими вопросами, полковник прикрепил контакты к моим рукам и голове. Щелк - раз, другой... оставил в углу синий ночник; щелк опять - началось. Из полутьмы вопросы следовали один за другим, безразличным, возможно, заранее записанным голосом:

- Уносили что-либо с работы, вам не принадлежащее?

А карандаш считается? - думал я, пробуя языком подлеченный зуб. На всякий случай сказал: - Нет.

- Выпиваете? Случались ли на службе конфликты личного характера?

Неприязнь?

Обида?

На каждый из таких вопросов я был бы непрочь пуститься в часовую беседу, как у нас заведено, но тут от меня ждали ответа быстрого 'да' или 'нет', без объяснений - чуткий аппарат сам заметит малейшие 'сосудистые признания'. У кого не бывало конфликтов, кто не выпивал, скажем, по случаю праздника? Чепуха какая-то. Мне было смешно. Смешно и радостно, оттого, что мой зуб совсем уже не болел. Лаская его языком, я механически отвечал - Нет, нет, нет...

Нет, (не б о л и т), - заладил я; в вопросы, честно сказать, даже вслушиваться было лень. Когда зажегся свет, меня, как после серьезной операции, проводили в комнату отдыха; поинтересовались - способен ли я сам добраться домой? В той же комнате находились другие пациенты; пили таблетки, утешали друг друга. Сидевший рядом человек, закрыв глаза, щупал пульс у себя где-то на шее. Я поискал свой там же, не нашел и поехал домой.

Ответ приходит в Компанию по закрытой почте, через две недели, после тщательного анализа начерченных аппаратом кривых. Короче, на работу меня взяли без заминки, Теперь я не прочь бы узнать - от чего я там так упорно отнекивался?

Интересно,правда.

На одно из своих самых первых интервью я катил на любезно одолженном автомобиле - попробуй в субурбии доберись иначе из пункга 'А' в пункт 'Б'. Ещё свежи были в памяти недавние этапы эмиграции, залипшая в ящике открытка ОВИРа, как всегда, неожиданная, похоронноподобные наши посиделки, прощания-провожания в гулкой опустевшей комнате...

Машина неслась по хайвею, а я еще не мог поверить, что уже в США, сам рулю на свою американскую деловую встречу. Прикидывал в уме, что во мне осталось советского - носки, трусы, блокнот во внутреннем кармане. Нутро, думал, ещё советское. И, в добавок, забубенные мотивы-куплеты советских шлягеров продолжали упорно морочить голову.

Не спеть бы, опасался, на интервью какую-нибудь Етку-Ленку или про Ленина, который в тебе и во мне...