Субботним вечером в кругу друзей - [58]

Я с готовностью предложил подвезти ее. Она села рядом, и мы отправились в путь.

Я непринужденно рассказал два смешных анекдота, затем ловко переключил свой рассказ на окрестные рестораны. Я знаю, где можно заказать свежую форель, где подадут (только по большому блату, конечно) французский луковый суп, пражскую ветчину с хреном и помидорами, омлет Антуанет, шашлык по-карски. Я умело разжигал ее аппетит — это я видел по ее загоревшимся глазкам.

— Давайте вместе пообедаем, — учтиво предложил я.

По ее глазам я понял, что она согласна, но еще колеблется. И я небрежно добавил:

— Между прочим, директор лучшего ресторана — мой близкий приятель.

— Но мы еще не знакомы, — неуверенно говорит девица. — Я не знаю даже, как вас зовут…

Она согласна! Она моя!

— Зовите меня просто Шурик, — небрежно говорю я и верчу на указательном пальце колечко с ключами от машины.

— Просто Шурик? — В ее голосе звучит неподдельное изумление.

— Да, просто Шурик, — кокетливо подтверждаю я. — А что в этом странного?

Нежный лазоревый свет в глазах юной прелестницы меркнет, как свет в кинозале перед началом сеанса.

— Нет-нет, — растерянно лепечет она, беспомощно оглядываясь по сторонам. — Просто вы похожи на моего дедушку, и я думала…

— А на вашу бабушку я не похож? — спрашиваю я, отчетливо понимая, что все безвозвратно утеряно и она уплывает от меня, словно сказочный город в пустыне. — В конце концов какая разница, на кого я похож, — бормочу я, тараща на нее свои глаза за крупными стрекозьими стеклами очков. Я понимаю, что сражение проиграно и терять мне больше нечего. — Если вам так трудно называть меня просто Шурик, — надменно говорю я, — то можете называть Александр Афиногенович.

— Да, лучше Александр Афиногенович, — охотно соглашается она.

И это сразу же увеличивает дистанцию между нами минимум на пятьдесят световых лет. И я с грустью понимаю, что эту дистанцию мне не преодолеть уже никогда. Все теряет смысл.

— Оказывается, директор ресторана уехал в отпуск, — объявляю я, вновь обретая присутствие духа. — И я не совсем уверен, подадут ли нам без его протекции грибы и артишоки в масле. Но если вы согласны рискнуть…

Она не захотела рисковать. И правильно, конечно, сделала.

Я ехал и думал: почему, за что? Неужели все кончено для меня? Я бросил взгляд в зеркало. Все, конечно, бы ничего, если бы только не эти жалкие морщинки. Но, в конце концов, разве это главное?

Я разочарованно вздохнул: «Милый доктор! Где вы? Объясните этой юной красотке, что вы сами рекомендовали мне отдыхать активно».

Больше я не торчал с машиной у пляжа и не ждал терпеливо часами, как паук в своем невесомом гамаке ждет свою жертву. Надежда вспыхнула и тут же погасла.

И все-таки вскоре я встретил ее, ту, о которой мечтал. Вы можете посмеяться надо мной — дело ваше. Когда я увидел ее, я не поверил своим глазам — да ведь это моя дежа вю. Я ее уже видел в своих мечтах! Эту загоревшую златокудрую пляжную девушку, которую смешило все, что только попадало ей на глаза. Она дышала свежестью, самой жизнью и в счастливом упоении впитывала в себя все, что ее окружало, — и солнце, и море, и небо, и зелень, и пение птиц, и людей, и музыку. Она была едина с окружающей ее природой.

Она стояла у обочины тротуара с поднятой рукой. На лице ее, словно солнечный свет, проходящий сквозь листву деревьев, играла улыбка. Я притормозил, открыл дверцу машины. Она без лишних слов скользнула внутрь. У нее были круглые гладкие колени цвета спелого пшеничного стебля, васильковые смеющиеся глаза. В ее облике было столько задора, юной свежести, обаяния, что я не выдержал и тихонько засмеялся. Она, вторя мне, тоже засмеялась. При этом две выпуклости под легкой тканью ее платья упруго заколыхались.

— Почему вы смеетесь? — спросил я.

— Потому, что мне смешно, — хихикнув, ответила она, стрельнув в мою сторону кокетливым взглядом.

— Куда вас отвезти?

— Куда? Сейчас подумаю. Я еще не решила. А в общем-то мне все равно.

— Вы ужинали? — Я был сама вежливость, изысканная вежливость. — Если вы не против, я знаю один ресторанчик, где очень вкусно готовят.

— Поехали! — беззаботно бросила моя пассажирка.

Она была в восторге от своей молодости и красоты.

— Если на моем пути стоит мужчина, — обольстительно поглядывая на меня, сказала она в ресторане, — я должна его покорить. Как альпинист новую вершину.

— Лично я не вижу ничего странного, — вкрадчиво говорил я, не сводя с нее своих восхищенно поблескивающих за стеклами очков глаз, — в любви между мужчиной и женщиной с большой разницей в возрасте. Я, например, свободно могу полюбить красивую двадцатилетнюю девушку. А почему бы и нет?

— Конечно, — со смехом подтвердила она. — Вы просто прелесть какой милый. И совсем еще не старый. — Она окинула меня своим шелковистым взглядом. — Уверена, вам нет еще и восьмидесяти лет. — И она вновь залилась смехом. — Честное слово. Вы совсем еще не старый. Вы просто зрелый и по-своему красивый мужчина.

«Чуть-чуть перезрелый», — подумал я, но это неважно. Я не верил себе, своим глазам, ушам. Сердце мое то падало в пропасть, то взмывало к небесам. Я ли это? Со мной ли сидит это бесподобное существо? А может быть, это просто подарок богов за все мои прежние муки?