Субботним вечером в кругу друзей - [16]

Судья до сих пор молча слушал супругов.

— Сколько лет вашей дочери? — наконец спросил он.

— Девятнадцать, — сказала женщина. — Боже, она такая тихая, скромная, милая девочка… Она не вынесет нашего развода… Бедная крошка.

— Разводитесь, — махнул рукой судья.

— Как? — изумилась дама. — Двадцать лет нас все отговаривают. Друзья, знакомые, общественные организации, судьи. А вы, вы черствый, бессердечный человек — сразу «расходитесь». Как обухом по голове. Зачем же так? Нет, это невозможно. У нас ребенок, он не вынесет этого. Пойдем скорей, пойдем отсюда, — запричитала она, хватая мужа за руку и увлекая его вон из комнаты. — Здесь нас не поймут, не посочувствуют. Легко сказать — разводитесь… А кто будет воспитывать нашу бедную крошку?

СОРОКА-БЕЛОБОКА

Ну кто не знает милую детскую сказочку о сороке-белобоке, которая кашку варила, деток кормила. Помните? Этому дала, этому дала, а этому не дала…

У взрослых эта сказочка выглядит несколько по-иному.

…В кабинет директора торга, уверенно раздвинув плечами очередь, заходит холеный представительный мужчина.

— А я к вам с просьбой, Евгений Борисович, — игриво говорит он. — Вот бумаженция…

Хозяин кабинета, едва глянув на бумаженцию с внушительным грифом, почтительно приподнялся, суровый лик его в секунду смягчился.

— Прошу, пожалуйста. Присаживайтесь. Чем могу?

— О, маленькая просьба. Нельзя ли приобрести финский гарнитурчик? Говорят, за ними такая очередь, что до конца жизни можно простоять. Ха-ха-ха!!!

— Отчего же нельзя? — мягким, ласковым голосом сказал директор торга. — Это другим нельзя. А вам можно. С таким-то письмом… — И он размашисто начертал на письме резолюцию.

Посетитель удалился, а в кабинет робко зашел некто из очереди и нерешительно остановился перед столом Евгения Борисовича. Стоял долго, терпеливо, пока хозяин говорил по телефону.

— Юра, все сделаю. Уж для тебя-то! А ты нам зернистой икорки подбрось. И балычка. Вот и договорились. Пока. Жму!!!

Наконец он заметил посетителя, и его оживленное лицо поскучнело.

— Я инвалид, — нудно тянет тот. — Очередь… Не могу… Помогите…

— Мы тоже не можем, — ледяным тоном отрезал Евгений Борисович. — Не положено. Есть порядок.

— А почему же вашему знакомому Юре можно? — спрашивает докучливый посетитель. — На каком основании? Чем он лучше меня?

Лицо Евгения Борисовича темнеет. Что за наглый тип!

— А вы знаете, что я ему обещал? — со сдержанной досадой спрашивает он. — Не знаете. Вот то-то и оно. То, что я обещал ему, не имеет никакого отношения к мебели. А то, что он мне обещал, не имеет никакого отношения к вам. Ясно?

— Да, но дефицитную икорку он достает лично для вас, а не для всех, — не унимается посетитель.

— А это уж не вашего ума дело, — рассердился Евгений Борисович. — Пожалуйста, не задерживайте других!!!

Очередь за дверью одна, но люди в ней разные. Одни заходят в кабинет уверенно, как к себе домой, размахивая «бумаженцией» с неотразимо могучим грифом, при виде которого у директора торга сами собой подгибаются колени. Другие несут в руке пузатый портфель или крепко прижимают к себе тяжелый сверток. Они плотно прикрывают за собой дверь, удобно усаживаются в кресло, с вкрадчивой улыбочкой открывают портфель или раскрывают сверток и с нежным блеском в глазах протягивают хозяину дорогой коньячный набор, блок заграничных сигарет, серебряную безделушку или подобный сувенир-пустячок.

Евгений Борисович, очевидно из простого человеческого любопытства, берет сувенир, любовно взвешивая его в руке, и нарочито сердито спрашивает:

— Это что же, взятка?

— Ну что вы, что вы, Евгений Борисович! — с деланным испугом восклицает посетитель. — Какая же это взятка? Так, маленький сувенир. Образец нашей продукции. На память о столь приятной встрече…

— Ну, тогда другое дело, — смягчается Евгений Борисович. — Чем могу?

Другие заходят, сжимая в руке лишь край кепки или шляпы, как тот самый незадачливый инвалид. Они заходят робко, неуверенно, заранее не надеясь на успех.

Движется очередь… Этому сорока-белобока дала, этому дала, а этому ничего не дала. Как пришел с пустыми руками, так и ушел ни с чем.

ХОЛОСТЯК

Есть у меня один приятель — в принципе человек неплохой и в высшей степени, конечно, порядочный. Но немного нудный. У него манера такая — вроде бы аристократическая — растягивать слова, глубокомысленно бекать и мекать после каждого слова — мда, мда, эээ, ммме… И по нескольку раз повторять одно и то же. Да еще хватать вас за руку, чтобы не убежали. И убегать как-то неудобно — все-таки вместе учились в школе. Теперь он сам в техникуме учителем работает.

Встретил я его на днях. Стоим разговариваем. Вдруг он замолчал и этак многозначительно произнес:

— Мда, мда. Так на чем я остановился?

Меня словно кипятком ошпарили. Потому что в этот момент я думал о своих совершенно посторонних делах. Но, к счастью, последняя его фраза каким-то чудом удержалась у меня в голове.

— Ты остановился на том, что неделю назад у тебя была простуда и ты принимал горячую ванну со скипидаром, — ответил я ему, а сам подумал: «Хорошо бы смазать тебе язык скипидаром, чтобы ты говорил хоть чуточку живее».