Стяжатели - [13]
Самохвалов поднялся и решил навестить карьероуправление, поговорить с управляющим о том, о чем по телефону не поговоришь. Поэтому, прибыв на карьеры, Антон Тимофеевич оставил машину с водителем у здания управления и встретился с Нистратовым неподалеку от дробилки. Здесь хотя и шумно, зато никто не подслушает — говори о чем душе угодно. А говорить в последнее время было о чём: уже не первый месяц ходил среди руководителей горных компаний слух о том, что, мол, совсем скоро для них наступят не лучшие времена. Кто–то сильно влиятельный решил всё подмять под себя, то есть сменить собственника, а чем это грозит — об этом знают даже школьники. Сперва, конечно, нашлют проверяющих, те месяц, а то и два будут копать и докопаются до того, что, либо садись в тюрьму, либо останешься на свободе, но без копейки за душой. Мало ли таких примеров. Где–то какой–то суд вынесет решение, например, о незаконной приватизации, а если она даже законная, чего практически не может быть, потому что этого не может быть никогда, то подведут под неуплату налогов или под надуманным предлогом обвинят в создании фирм–однодневок. На чем угодно могут подловить. В жизни полно бульдогов, только ждущих сверху команды «Фас»! А уж если она прозвучит, тогда берегись — никакие деньги не помогут. На любой толстый кошелек найдется еще толще. Поэтому сейчас и не смог скрыть тревоги, спросив у Нистратова о делах.
— Вроде всё тихо, — спокойно ответил управляющий, одетый в утепленную защитную куртку военного образца и короткие резиновые сапоги с выглядывавшими белыми шерстяными носками, и глянул на шефа с явным интересом. — Все контракты выполняем, отгрузка идет по графику.
— Ты вот говоришь, что у нас всё тихо — охотно верю, но знаешь ли, дорогой Алексей Леонидович, что на цемзаводе второй день вовсю идет проверка! А ведь мы с ними в одной упряжке работаем. Так что и нам этой участи не избежать — всего лишь дело времени. Ладно, теории нам разводить сейчас некогда. Надо о деле думать. Весной мы собирались новый карьер открывать, да теперь, когда кризис бушует, подумаешь: надо ли?
— Да, действительно, заказчиков на глазах убавляется. Что ни день, то новые потери!
— Такая петрушка не только у нас. По всей стране, по всему миру экономика обваливается!
— Надо выждать, глядишь, что–то изменится. К тому же Москва как строилась, так и строится, и будет строиться!
— Ладно, ладно — можешь не разжевывать, я нашим карьерам жизнь отдал, а ты здесь без году неделю, многого можешь не знать, хотя и был инженером на своем угольном разрезе. Но это в Сибири, а здесь, как ты говоришь, Москва действительно рядом, здесь в минуту может такое завертеться, что моментом башку снесут, не успеешь причесаться напоследок! Поэтому, чуть чего заметишь неладное, сразу информируй. Сам ничего не предпринимай!
— Само собой.
Самохвалов хотя и ворчал, но ворчал скорее для порядка, потому что доверял Нистратову. Во–первых, двоюродный брат все–таки, а, во–вторых, дело знает и вовсе не новичок, тоже успел в девяностых повоевать со всякой шатией–братией.
— У нас тут в скором времени торжество намечается, Союз писателей создаем! Так что уж, будь добр, посети сие мероприятие. Посмотрю, каков ты при галстуке!
— Обязательно подгребу! — улыбнулся управляющий.
Хотя Самохвалов и отвлекся, съездив на карьеры, но пользы–то себе особой не прибавил: как был с утра хмурым и ворчливым, так и до самого обеда ничего не изменилось. А после обеда и вовсе чередой пошли просители, заявители — и у всех всё срочное. А он, значит, царь и Бог, всё должен улаживать, во всё вникать, отдавать команды, словно без него люди и шагу ступить не могут. До чего же измельчали они, до чего же разучились самостоятельности. Ведь у каждого есть соответствующие регламентирующие документы, вот и работай с ними, а если не умеешь, то зачем занял эту должность, уступи ее настоящему специалисту! Только где их взять в наше время? Все лишь о высокой зарплате ноют, а сами по каждому вопросу начальнику в рот заглядывают, указаний ждут.
Встречи Лады и Николая как начались внезапно, так внезапно и прекратились. Ну, если уж не прекратились, то приостановились — это точно и, главное, по инициативе Николая, но из–за чего конкретно — Лада пока не поняла. Не приехав в очередную пятницу, он и в приближающуюся не соби- рался в Москву, ссылаясь на болевшую мать, оказавшуюся в больнице. Лада верила Шишкину, но все–таки хотелось убедиться, что его слова соответствуют действительности.
Поэтому, в очередной раз позвонив в Княжск, прямо сказала Николаю:
— Если уж нет желания увидеть меня, то придется самой нагрянуть!
— Я тебя встречу! — легко сказал Николай. — Когда ждать?
— В пятницу, вечерним паровозом!
— Договорились!
Она ждала, что он произнесет напоследок еще одно слово, пусть и дежурное в таких случаях, но не услышала.
В пятницу Лада вышла из вагона, и, когда увидела стоявшего в стороне Николая, сама направилась к нему, не сразу обратившему на нее внимание в толпе приехавших из Москвы людей, которых в конце рабочей недели было особенно много, словно весь Княжск работал в столице. Он тоже увидел ее, поспешил навстречу и, поцеловав, стеснительно, как в юности, торопливо сунул цветы, словно все люди на привокзальной площади — пусть и слабоосвещенной — смотрели на них.
«Предложение биться насмерть Десантника не испугало, потому что заявлено оно было Морпехом сгоряча, явно для красного словца. И он конечно же ничего не знал о давнишней потере Десантника. Да и, понятно, не собирались они убивать друг друга.».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В небольшом городке на севере России цепочка из незначительных, вроде бы, событий приводит к планетарной катастрофе. От авторов бестселлера "Красный бубен".
Какова природа удовольствия? Стоит ли поддаваться страсти? Грешно ли наслаждаться пороком, и что есть добро, если все захватывающие и увлекательные вещи проходят по разряду зла? В исповеди «О моем падении» (1939) Марсель Жуандо размышлял о любви, которую общество считает предосудительной. Тогда он называл себя «грешником», но вскоре его взгляд на то, что приносит наслаждение, изменился. «Для меня зачастую нет разницы между людьми и деревьями. Нежнее, чем к фруктам, свисающим с ветвей, я отношусь лишь к тем, что раскачиваются над моим Желанием».
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.