Ступени жизни - [51]
Первая пятилетка, первый год — вот что такое «Самстрой».
Этот эпиграф, взятый из подлинной, натуральной стенгазеты строителей — она так и называлась «Мы строим», предпосланный роману, кидает свой свет на весь его внутренний дух и смысл: все шатко, неоконченно, но все спаяно и надеждой, и верой, и любовью к будущим дням, в которые верит и автор, и его главный герой — строительный десятник с романтической фамилией Соколенок.
Да и вся стройка такая же романтическая по духу, хотя весьма реалистическая, почти натуралистическая по материалу.
Если сейчас современная стройка — сложный организм, порождающий и сложные проблемы, то в те годы эти сложности, пожалуй, были еще больше. Твердая кадровая прослойка постоянных строителей только еще складывалась, а основную рабочую силу составляли сезонники, временные, полурабочие-полукрестьяне, приток которых в те годы усилился, а классовый состав усложнился благодаря происходившей в деревне коллективизации. Это и нашло в «Самстрое» отражение в описании двух артелей — трудовой и кулацкой. Отсюда — острота ситуаций и конфликтов вплоть до забастовки, с которой начинается роман, и реплик, суждений и споров, прямых и острых, раскрывающих дух времени, позволивший сохранить всю искрометность этих столкновений и споров, благодаря чему сохраняется и вся острота и глубина идейно-политических процессов тех дней, без прилизывания и лакировки. А в ходе работы я пытался проникнуть в суть, в глубину этих проблем и процессов, и производственных, и социальных, а потому старался всюду быть, все видеть, все слышать и всюду «сунуть свой нос».
Сначала я терялся в этой внешне беспорядочной сутолоке стройки, в бесконечном шуршании гравиемойки, ворчании бетономешалки, в визге лебедок, в дробной перебранке молотков, лязге железа и вспышках автогенной сварки, но потом постепенно привыкал к этому разноголосью и начал улавливать в нем свои ритмы и свой внутренний смысл. Я уже знал, где и что, на каком этаже что делается, что нужно посмотреть и с кем поговорить.
Так сами собой как-то завязывались сюжетные узлы.
Один раз, блуждая по этажам стройки, я оказался на хаотически наваленной куче теса, а глянув вниз, увидел под собой пропасть в четыре этажа. Это была явная небрежность, которая могла окончиться несчастьем…
Со сжавшимся сердцем я быстро отскочил в сторону, зато в романе уготовил эту гибель одному из героев.
Я просматриваю теперь толстую, в 200 страниц, «записную» тетрадь с наклейкой: «Самстрой». Чего там только нет!
«Ползет стена — аврал».
«Сплинклерная система».
«Беременная колонна».
«Температурный шов».
«Простои. Общий процент 9,35 %. Причины — отсутствие энергии, отсутствие воды, порча механизмов, завал шахты, дождь, отсутствие материалов».
И проблемы, мысли, споры и наблюдения. Вроде «За человеческой борьбой кроется борьба классов».
Но особенно любил я свободные вечера, когда можно было зайти в любой барак, присесть на какую-нибудь кровать, точнее — топчан, и слушать вольное течение жизни, ее гомон и воркотню, все, что говорит народ, когда остается наедине с самим собой.
«Ты не смотри, что все они в брезентовках ходят, а разберись, что у них под брезентовками бродит», — сказал мне один тихенький, но, видимо, мудрый, как он сам про себя говорил, «молчок-старичок». Следуя этому совету, я вслушивался и вдумывался в то, что видел и слышал вокруг себя, и мысль моя, подстегиваемая, точно горячими бичами, бесконечными жалобами и спорами рабочих, билась, как в тисках, силясь отделить правду от неправды и стараясь нащупать ту едва уловимую грань, где количество переходит в качество, самокритика — в критику, критика — в недовольство, недовольство — в клевету. Иногда я не выдерживал и ввязывался в разговор со своими стандартными, ничего не означающими советами.
— Жаловаться нужно, добиваться! Советские законы за вас.
Но в ответ получал или пренебрежительный до безнадежности взмах руки, или злой отпор.
— Э-э-э, законы! Вера в Иерусалиме, справедливость на дне моря с якорем лежит, а закон у секретаря на пуговицах. Как была бюрократизма, так и есть, и нету у рабочего человека ни на что надежи. Эх, грех девятый!
Боже мой! Сколько же боли накопилось в душе у человека!
Особенно тронули меня одни глаза — большие, по пятаку: водянистые, с каким-то болезненным, полусумасшедшим блеском. Они почему-то заставляли чувствовать себя в чем-то без вины виноватым и нести за что-то какую-то ответственность. И только постепенно я стал постигать, что есть люди, несущие в себе груз прошлого: раз ему отказали в восьмушке махорки, он уже зло на весь мир затаил и тогда, в этой злости, может броситься очертя голову, куда и сам не хочет. А в то же время, думалось мне, нет ли у нас того, что не дает выправиться этой больной душе, а может быть, даже наносит ей новые раны? И кричит в ней, может, не уходящее вчера, а неосуществленное завтра.
Это — больные. А есть болеющие.
— Правильный рабочий — он сострадатель, — говорят такие. — Много непорядка у нас — верно это. Туго рабочему. А болеет он. Обо всем болеет. О всей жизни болеет. Понимаем мы, что все рабочие должны быть революционного духа и стремиться в международные объятия людского человечества. Все понимаем. Понимаем мы, что и бороться нужно. Не за себя, так за внуков своих. Ведь ежели я иду осенью в дождливую погоду, должон же я по назначению добраться. Пускай лужи кругом, грязь непролазная, пускай я то одной ногой, то другой в лужу шлепаю, должон же я к огоньку идти, раз он мне издаля подмигивает?
Действие повести Григория Медынского «Честь» развертывается в наше время. В центре повествования – советский школьник, девятиклассник Антон Шелестов, вовлеченный преступниками в свою шайку. Автор раскрывает причины, которые привели Антона к нравственному падению, – неблагополучная семья, недостаточное внимание к нему взрослых, отход юноши от школьного коллектива, влияние улицы, разрыв с настоящими друзьями и т. д. Антон – юноша со слабым, неуравновешенным характером. Он делает попытку порвать с засасывающей его тлетворной средой, но ему не хватает для этого силы воли.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Григорий Александрович Медынский родился в 1899 г. В 1917 г. он закончил Калужскую гимназию, а через год начал работать в только что складывавшемся тогда советском государственном аппарате. Потом десять лет учительствовал. Первый рассказ опубликовал в 1925 г. Писателем были созданы публицистические и литературно-исследовательские книги, написаны роман «Самстрой» и повесть «Марья», пока определилась главная тема его творчества — тема коммунистического воспитания. Она нашла свое выражение в книгах «Девятый «А»», «Повесть о юности» и окончательно сложилась в повести «Честь». В творчестве Г. А. Медынского «Честь» занимает особое место.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.
Встретив незнакомый термин или желая детально разобраться в сути дела, обращайтесь за разъяснениями в сетевую энциклопедию токарного дела.Б.Ф. Данилов, «Рабочие умельцы»Б.Ф. Данилов, «Алмазы и люди».
Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.
Из общего количества 9200 белорусских деревень, сожжённых гитлеровцами за годы Великой Отечественной войны, 4885 было уничтожено карателями. Полностью, со всеми жителями, убито 627 деревень, с частью населения — 4258.Осуществлялся расистский замысел истребления славянских народов — «Генеральный план „Ост“». «Если у меня спросят, — вещал фюрер фашистских каннибалов, — что я подразумеваю, говоря об уничтожении населения, я отвечу, что имею в виду уничтожение целых расовых единиц».Более 370 тысяч активных партизан, объединенных в 1255 отрядов, 70 тысяч подпольщиков — таков был ответ белорусского народа на расчеты «теоретиков» и «практиков» фашизма, ответ на то, что белорусы, мол, «наиболее безобидные» из всех славян… Полумиллионную армию фашистских убийц поглотила гневная земля Советской Белоруссии.
Роман И. Мележа «Метели, декабрь» — третья часть цикла «Полесская хроника». Первые два романа «Люди на болоте» и «Дыхание грозы» были удостоены Ленинской премии. Публикуемый роман остался незавершенным, но сохранились черновые наброски, отдельные главы, которые также вошли в данную книгу. В основе содержания романа — великая эпопея коллективизации. Автор сосредоточивает внимание на воссоздании мыслей, настроений, психологических состояний участников этих важнейших событий.
Роман «Водоворот» — вершина творчества известного украинского писателя Григория Тютюнника (1920—1961). В 1963 г. роман был удостоен Государственной премии Украинской ССР им. Т. Г. Шевченко. У героев романа, действие которого разворачивается в селе на Полтавщине накануне и в первые месяцы Великой Отечественной войны — разные корни, прошлое и характеры, разные духовный опыт и принципы, вынесенные ими из беспощадного водоворота революции, гражданской войны, коллективизации и раскулачивания. Поэтому по-разному складываются и их поиски своей лоции в новом водовороте жизни, который неотвратимо ускоряется приближением фронта, а затем оккупацией…