Студент поневоле, или Невероятные приключения По Эту Сторону Чёрных Гор - [33]
— Ну, как я тебе? Красавчик? Как ты меня находишь?
— Но… как?
— Ты меня спрашиваешь?! — Зеркало сорвалось на крик. — Это я должен спрашивать! Какого ядовитого бяса я восемь лет торчал в конуре у этого вонючки?! Ты! Почему ты не почесался, чтобы освободить меня?! И не говори, что не знал?
— Я действительно не знал, — спокойно ответил Линкнот, приходя в себя и пряча нож в ножны на поясе. — Я не знал! Понимаю. Ты не поверишь. Но последний раз я видел тебя и остальных на приёме в горном замке. А потом ты исчез и… Он взял у меня зеркало.
— Ты — Хранитель знаний, тупица!
— Но мы недооценили Завирессара! — воскликнул Ликнот. — Он перекрыл мне доступ ко многим знаниям за пределами этого города. Я…
— Ладно, не оправдывайся. Мы все пострадали.
Я слушал их разговор, тупо вытаращив глаза и открыв рот. Сколько интересного я вдруг узнавал, постепенно.
— А чего мы здесь-то стоим? — спохватился Линкнот. — Пошли ко мне, поговорим.
И посмотрел на меня:
— Идём… как тебя, Кеес. Расскажешь о себе, а я постараюсь помочь.
— А…
— Я всё знаю. Знания — это по моей части.
Он двинулся вперёд по переулку, миновав примечательный своей крышей дом, с Зеркалом в руках, а я подумал и потрусил за ним. И почему именно эта крыша так запомнилась Зеркалу?
— Ты всё ещё живёшь у ворот? — поинтересовалось оно.
— Угу, только про ворота я бы не упоминал?
— С чего это?
— Погоди, сам увидишь.
Мы вышли из переулка и очутились на улице, дошли до конца и повернули. Сразу за домом… с красной крышей. Теперь всё ясно. Да здесь просто мода на такие дома. По дороге я насчитал ещё четыре, пока мы не вышли на небольшую площадь, вокруг которой выстроились двух— трёх — этажные особняки. Но Линкнот не остановился, а пересёк площадь, и мы упёрлись в арку с полуразрушенными колоннами, наполовину заложенную камнями и крест накрест заколоченную досками. Магистр остановился и направил на неё Зеркало.
— Это всё, что осталось от четвёртых ворот.
Зеркало помолчало немного и спросило упавшим голосом:
— А как же Точин?
— Нет больше Точина, друг мой. Теперь в стране Двенадцати по Эту Сторону Чёрных гор — три королевства.
— Нам надо это обсудить, — выдавило из себя Зеркало.
— Тогда идёмте в дом. И ты, Кеес.
Я оторвался от разглядывания бывших ворот и от мыслей по этому поводу. Что бы всё это значило?
Магистр привёл нас в один из домов на площади, ближе всех стоящий к воротам с флюгером в виде стрелы. Так мы оказались у него в гостях и конечно же остались на ночь. После того как я искупался с дороги и надел чистые вещи, щедро выданные мне гостеприимным хозяином, Линкнот пригласил меня в свой кабинет на втором этаже, поговорить. Маленькая комната была завалена книгами, свитками, картами и заставлена приборами непонятного назначения. Домохозяйка Линка — женщина средних лет принесла нам чаю с кексами. Ну хоть что-то родное. И здесь пьют чай!
— Извиняюсь за беспорядок, — произнес магистр, когда женщина вышла. — Но кабинет — это единственное место, где я не позволяю Агнессе убираться.
Он отхлебнул чаю, я последовал его примеру. А Зеркало могло лишь наблюдать. Линкнот разместил его тут же на столе в удобной подставке.
— Рассказывай, — потребовал магистр.
— Чего?
— Кто ты, откуда, как сюда попал. Настоящего твоего имени мне знать не нужно. Всё равно каждый из нас в этом мире придумывает себе любое имя, по вкусу.
— Но ты же — Хранитель знаний и должен всё обо мне знать, — подколол я его. Магистр снисходительно улыбнулся.
— Видишь ли, паренёк. Я в курсе, что ты из другого измерения, но дальше этого мира мои знания не распространяются. Ещё я сразу вычислил, что у тебя Зеркало, но ты не настоящий «превращатель» и тут — чужой. Так что говори. Это в твоих же интересах. Если я пойму, как ты сюда попал, то может статься помогу тебе вернуться домой.
И я принялся рассказывать. Поведал ему о том, как я сбежал, шёл по лесу, поел и уснул под кустом. Показал для пущей убедительности часы и компас. Не забыл упомянуть о несоответствии в ходе времени и направлениях частей света.
За окнами стемнело, и Агнесса принесла лампу. Мы сидели возле ровного успокаивающего круга жёлтого света и беседовали.
— Под кустом говоришь?
— Ну да, с синими ягодами…
— А ты ягод с него не ел?
— Чё я — больной?
Я и в самом деле никогда ничего незнакомого в рот не тащил. Особенно неизвестные ягоды с подозрительных кустов. Однажды в детстве я попробовал волчьих ягодок, думая, что они вкусные. Последствия запомнил на всю жизнь и до сих пор кусты с ягодами ассоциировались у меня с резью в животе, банкой марганцовки и сиреной скорой помощи.
— Чего я, ненормальный что ли?
— А кто тебя знает? Но если не ел, тогда не совсем понятно, в чём дело. Но куст явно причастен и без Держателя измерений здесь не обошлось.
— А при чём тут куст и кто такой Держатель измерений? Я о нём не в первый раз слышу.
— Всё по порядку. Тебе ведь интересно знать, куда ты попал, и что с тобой будет.
— Да…
Последняя фраза мне не понравилась так, что даже засосало под ложечкой, словно я и впрямь отведал этих синих ягод.
— Вот смотри. По всему выходит, что ты попал сюда из измерения обратного времени.
— Это как?
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.