Структуры повседневности: возможное и невозможное - [8]

В 1958 г. была опубликована статья Ф. Броделя «История и социальные науки. Длительная временная протяженность»^{27}, которая получила широкую международную известность. Эта статья представляет собой, с одной стороны, подведение итогов и теоретическое обобщение конкретно-исторических изысканий как основателей «Анналов», так и самого автора, а с другой стороны, своего рода программу, во многом определившую своеобразие творчества Ф. Броделя. В статье говорится, что начиная примерно с 30-х годов во французской историографии коренным образом изменилось представление об историческом времени. Раньше оно воспринималось упрощенно и однозначно, как равномерно протекающее календарное время, как заранее данная шкала или ось, на которую историку надлежит лишь нанизать факты-события прошлого. На смену представлению о времени как о бессодержательной длительности пришло представление о социальном, содержательно-определенном времени, а точнее, о множественности времен, разнообразных временных ритмах, присущих разного рода историческим реальностям, о прерывности в течении социального времени.

Это более сложное и в то же время более соответствующее объективной реальности понимание времени по-разному воплотилось в работах французских историков. Труды самого Ф. Броделя пронизаны идеей о диалектике трех различных временных протяженностей, каждая из которых соответствует определенному глубинному уровню, определенному типу исторической реальности. В самых нижних ее слоях, как в морских глубинах, господствуют постоянства, стабильные структуры, основными элементами которых являются человек, земля, космос. Время протекает здесь настолько медленно, что кажется почти неподвижным; происходящие процессы-изменения взаимоотношений общества и природы, привычки мыслить и действовать и др. — измеряются столетиями, а иногда и тысячелетиями. Это очень длительная временная протяженность. Другие реальности из области экономической, социальной действительности имеют, подобно морским приливам и отливам, циклический характер и требуют для своего выражения иных масштабов времени. Это уже «речитатив» социально-экономической истории, этими же временными характеристиками отличаются общества и цивилизации. Наконец, самый поверхностный слой истории: здесь события чередуются, как волны в море. Они измеряются короткими хронологическими единицами; это политическая, дипломатическая и тому подобная «событийная» история.

Ф. Бродель понимал, что такая схематизация-упрощение исторической действительности, в которой, по его же мнению, можно выделить десятки, сотни различных уровней и соответствующих им временных ритмов. Кроме того, и внутри каждого данного уровня исторической действительности могут сосуществовать, переплетаться, накладываться одна на другую, как черепица на крыше, несколько временных протяженностей, поскольку они есть не что иное, как формы движения различных областей социальной действительности. Согласование времен, содержательное объяснение подлинных временных ритмов и есть, по мнению Ф. Броделя, надежнейшее средство проникновения в глубины исторической реальности.

Сам Ф. Бродель достаточно четко определил сферу своих личных интересов — эту «почти неподвижную историю людей в их тесной взаимосвязи с землей, по которой они ходят и которая их кормит; историю беспрерывно повторяющегося диалога человека с природой… столь упорного, как если бы он был вне досягаемости для ущерба и ударов, наносимых временем». Ф. Бродель категорически утверждает, что историю в целом можно понять только в сопоставлении ее с этим необозримым пространством почти неподвижной реальности^{28}.

Вместе с Ф. Броделем в царство «неподвижной истории»^{29} (так назвал Э. Леруа Ладюри свою вступительную лекцию, прочитанную в Коллеж де Франс в 1974 г.), которая просматривается лишь сквозь призму longue durée, целиком и надолго погрузилась почти вся французская «новая историческая наука». Практически все осуществленные в 60-е и 70-е годы изыскания посвящены выявлению долговременных процессов и явлений. Последствия этой переориентации противоречивы. Ф. Броделю и его коллегам, озабоченным превращением истории в науку, не уступающую другим дисциплинам по уровню доказательности и степени вооруженности современными средствами научного анализа, видимо, в наибольшей мере импонировала та сфера исторической реальности, где не было простора для случая, для внезапных зигзагов, где, пусть ценой огромных трудностей, но все-таки можно было отыскать прочные связи, стабильные структуры. В долговременной перспективе лучше просматриваются закономерности, продолжительные тенденции в сфере народонаселения, производства, семейных отношений, умонастроений.

Категорию longue durée можно рассматривать, с одной стороны, как определенное позитивное приобретение французской «новой исторической науки». Но, с другой стороны, эта категория, как составная часть концепции социального времени и различных его продолжительностей, далеко не всегда способствует решению кардинальных проблем теории исторического познания и, что еще более существенно, несет в себе значительный и вполне определенный идеологический заряд. Приверженцам концепции различных продолжительностей социального времени правомерно поставить вопрос, сформулированный в свое время К. Марксом по поводу учения Прудона: «Каким образом одна только логическая формула движения, последовательности, времени могла бы объяснить нам общественный организм, в котором все отношения существуют одновременно и опираются одно на другое?»