Джина внимательно слушала все советы доктора, задавала явно заранее продуманные вопросы и аккуратно записывала ответы. А перед тем, как договориться о времени дальнейших анализов и процедур, сверялась с календарем в смартфоне, чтобы убедиться, что на это время у нее еще ничего не назначено. Между делом она успевала ответить на десяток телефонных звонков. Джек мало что понимал в ее работе, но ему вдруг показалось, что без Джины они там вообще ни на что не способны. Да, она заказала ледяные скульптуры. Нет, клиентам не нужно специальное разрешение нью-йоркского ведомства исправительных учреждений, чтобы их внук, отбывающий срок на острове-тюрьме Рикере, мог присутствовать на их пятидесятилетней годовщине. И да, она уже была у врача и прямо сейчас ловит такси и мчится в офис.
Терпеливо дожидаясь конца разговора, Джек задумчиво разглядывал светлые кудряшки, ярко-желтую тунику и желто-бирюзовые колготки. Так приятно посмотреть на яркий островок радости в хмурый прохладный день. А уж если вспомнить, какие под этой туникой скрываются формы… И последний поцелуй, когда он сажал ее в такси перед собеседованием. Почему-то Джек вспоминал о нем гораздо чаще, чем ему самого того хотелось.
– Мне пора. Если все еще хочешь сводить меня с бабушкой на ужин, завтра вечером я свободна.
– Хорошо, я тоже.
– Тогда я спрошу у бабушки, устроит ли ее завтрашний вечер, и позвоню.
Уже садясь в такси, Джина нерешительно замерла. Неужели и она никак не может забыть тот поцелуй? Напрягшись, Джек изо всех сил пытался справиться с собой. Больше всего на свете ему сейчас хотелось заключить ее в объятия и снова поцеловать, и он даже шагнул к машине, но тут она заговорила:
– Хочешь посмотреть мое рабочее место?
– Хочу, – выдохнул Джек, стараясь хоть как-то скрыть разочарование.
– Только ненадолго, через пару дней у нас золотая свадьба на две сотни гостей, и все по горло завалены работой.
– А внука из Рикерса так и не пригласили?
Джина скорчила недовольную гримаску:
– Молись, чтобы он не пришел без приглашения! Мне уже в кошмарах снится, как этот уголовник врывается на торжество в ту самую секунду, когда мы торжественно вносим торт.
– Вы торжественно вносите торты?
– Иногда. И на этот раз все нужно будет проделать с особой осторожностью. Это будет торт из пятнадцати слоев, точь-в-точь повторяющий маяк на мысе Хаттерас, где наши клиенты когда-то обвенчались.
Найдя на смартфоне картинку, она показала ему полосатый черно-белый маяк, что до сих пор стоял на страже у берегов Северной Каролины, известной своими коварными мелями.
– Между прочим, мы создали вполне рабочую модель, правда, нам с кондитером пришлось изрядно повозиться, прежде чем мы поняли, как правильно ставить провода и батарейки в основании торта, чтобы вся эта сладкая конструкция не растаяла за две минуты.
– Я впечатлен.
И не только находчивостью и оригинальностью, с которой подошла к новой работе, но и вновь вспыхнувшей энергией и жаждой жизни, что сперва его и заинтересовали.
– Надеюсь, заказчики тоже оценят наши старания. И тортом все не ограничивается, для них мы весь зал оформили в морском стиле. Песок, ракушки, старые лодки и столько рыболовных сетей и разноцветных буйков, что их с легкостью хватило бы на весь атлантический флот.
Сам того не желая, Джек невольно сравнивал сидевшую рядом с ним женщину с той, что когда-то любил всем сердцем, но которая почему-то в последнее время вдруг стала стремительно забываться. И теперь он уже не мог, как раньше, в любую секунду представить звонкий смех Катрины. Она всегда была такой серьезной и так искренне переживала о том, что ее волновало… Не то что Джина, которая идет по жизни смеясь, воспринимая все вокруг как одно большое приключение…
Слушая беззаботную болтовню Джины, Джек чувствовал, как образ покойной жены вновь превращается в едва уловимый призрак, а стоило им добраться до места, как растаял и он.
И как это ей только удалось превратить обычный зал в настоящее океанское побережье? Песчаный пляж, перевернутые лодки, бескрайние умело высвеченные на стенах волны…
– Ты это сама все сделала?
– Больше всех тут поработал мой начальник, Самуэль, и… А вот и он, да еще и с нашей самой главной начальницей! Извини, я тебя оставлю на минутку, пойду узнаю, что случилось.
Джек сразу узнал крошечную даму с седеющими кудряшками. За последние восемь лет Николь Тремейн почти совсем не изменилась. И она его тоже явно узнала. Обменявшись с Джиной парой слов, она сама подошла к Джеку.
– Джон Харрис Мэйсон. – Николь протянула руку. – Мне сразу следовало догадаться, когда Джина спросила, не звонил ли мне Джек Мэйсон.
– Надеюсь, вы ответили «нет». Когда я предложил позвонить и замолвить за нее словечко, она едва насмерть меня не загрызла.
– Неужели? Весьма интересно.
Николь пристально его разглядывала, и Джек буквально чувствовал, как в голове у нее вертится навязчивый вопрос. Он ли отец ребенка? Но, к счастью, она все же не стала ничего спрашивать.
– Я слышала о вашей жене. Примите мои соболезнования.
– Спасибо.
Более бессмысленного ответа сложно найти, но Джек уже так привык к пустому обмену любезностями, что почти не чувствовал горечи.
