Строки, обагренные кровью - [65]
3/I
Вернулся вечером Мозгов с группой и доложил, что ему удалось перерезать все провода между Зуей и Карасубазаром, минировали шоссе тремя минами, на которых подорвалось 2 танка у них на глазах и третий взрыв произошел, когда они уже ушли от шоссе.
5/I
К утру собрались все отряды в деревне Тау-Кипчак. Население нас приняло радушно. Выставили охрану.
Утром послали разведку в Зую и др. деревни. Захватили 3 автомашины, пленного офицера. При перестрелке убито 8 немцев. Потерь у партизан не было.
30/I
Вернулась с Алуштинского шоссе группа Иванова, задание выполнила: установила 8 мин. При установке мин они пропустили вражеский патруль в количестве 15 человек, а когда минировали и отошли, то слышали 3 взрыва мин. Очевидно, взорвались те патрульные…
13/II
Противник пришел двумя группами, всего человек 50. Пострелял и хотел отходить, но наш огонь заставил его пометаться. Потеряв несколько человек убитыми и ранеными, он еле выбрался. Начали выпускать свою газету «Красный партизан».
Последняя запись в дневнике была сделана 21 февраля 1942 года.
«Только что вернулся с рекогносцировки местности у Улу-Узени… Ходили вместе с командирами 21-го и 14-го отрядов. Вид с нашего наблюдательного пункта замечательный: снежные вершины гор с лесом по их склонам, внизу к морю холмистое место, поросшее кустарником.
Море бурное, неприветливое. Обидно до боли: всего несколько месяцев тому назад отдыхал у этого моря — такого близкого, ласкового. Любовался этими горами, как хозяин. А сейчас? Каждую минуту может обстрелять любой куст, любая складка местности, только за то, что ты хочешь свободно ходить по своей земле. На море, по которому не так давно в разные стороны сновали рыбацкие лодки, катера, пароходы, сейчас безжизненно — ни одного дымка на горизонте».
В тетрадке находился еще листок, на котором записаны боевые дела отряда:
«1—4 ноября 1941 г. Район 1-й баксанской казармы. Отряд, взаимодействуя с пограничниками, уничтожил 9 солдат и одного офицера. Взята полевая сумка офицера с документами. Разбита легковая машина.
7 ноября. Яман-таш. В перестрелке сбиты три немецких конника.
13 ноября. Алуштинское шоссе. Группа Козлова и Лебедева на минах подорвала грузовик с живой силой.
7 декабря. Район горы Тырке. Отряд дал бой карателям. Убито 9 солдат, ранено более тридцати. Взят пулемет, 5 винтовок, другие трофеи.
20 декабря. Яман-таш. Бой с батальоном карателей. Убито 9 солдат, ранено более пятнадцати.
3 января 1942 года. Автомагистраль Симферополь — Феодосия в районе Зуи. Группа Семена Мозгова на минах, сконструированных партизанами, подорвала два средних танка и грузовик с автоматчиками.
5 января. Село Тау-Кипчак. Отряд, заняв село, вел бой. Убито 13 солдат. Сожжено три грузовика. Взят в плен офицер.
6 января. Группы Иванова и Юлдашева, пробиваясь из окружения, три раза вступали в бой с карателями. Убито и ранено более 150 фашистов…»
К осени 1942 года на боевом счету Зуйского отряда, который носил теперь имя Литвиненко, значилось 1149 уничтоженных солдат и офицеров противника. По числу истребленных фашистов, по размаху разведывательной и политической работы этот отряд занял первое место в Крыму.
В Зуйском районе Крыма есть село Литвиненково. Есть и школа им. А. Литвиненко. В центре поселка Зуи высится лабрадоритовый обелиск. На мраморе — имена героев, павших в борьбе за свободу и независимость Советской Родины. Первым стоит имя Андрея Литвиненко.
Н. ЛУГОВОЙ.
ПОДВИГ БАРТОШИ
В парторганизацию 3-го партизанского отряда Крыма. От кандидата в члены ВКП(б) Бартоши Василия Павловича.
Прошу первичную парторганизацию принять меня в члены ВКП(б). Я обязуюсь выполнять честно и добросовестно все обязанности, какие будут возложены на меня.
19 мая 1943 года.
В. Бартоша.
Это заявление в партийную организацию командир группы партизанских подрывников Бартоша написал незадолго до своего последнего боевого рейда.
…Коммунисты партизанского отряда сидят под скалой тесным полукругом, по привычке прижавшись друг к другу, не расставаясь с оружием. А в центре полукруга стоит Бартоша — низкорослый, коренастый, с добродушным лицом, освещенным лучистыми голубыми глазами. На голове пилотка летчика с красной партизанской ленточкой. Из-под расстегнутого ворота выцветшей гимнастерки пехотинца выглядывает полосатая матросская тельняшка. На ногах — постолы чабана. Одежду партизана дополняют брезентовые штаны, пестрящие дырами, прожженными кострами.
Боевые товарищи хорошо знают Бартошу, однако кто-то просит рассказать автобиографию — таков партийный порядок.
— Народывся у тыща девятсот шистнадцятому роци, — тихо говорит Бартоша, — на Черниговщини. Батько, Павло Марковыч — людына трудова и радянська: красногвардиець, потим колгоспнык. Маты — домашня хозяйка. Сам — учився, служив червоноармийцем та старшиною. Сим рокив працював тракторыстом, комбайнером. Зараз — тут. Воюю.
Бартоша — очень скромный человек, к тому же на редкость немногословный. Вернувшись после успешного боевого задания, он о своих, нередко героических, делах докладывал одним словом: «Выполнили» или «Ударили», а то и короче: «Вжэ!», «Всэ!».
