Строки, имена, судьбы... - [60]
Теперь автограф Чайковского приобретает для нас полную ясность. Украина была хорошо знакома с творчеством композитора. Благодаря поистине неутомимой деятельности владельца одной из лучших нотоиздательских фирм в мире, единственного издателя Чайковского — Петра Ивановича Юргенсона, сочинения композитора распространялись по всей России. Они продавались в Киеве в нотных магазинах Юдзиковского, Клейбеля, Каципинского, Слюсаренского, в Харькове — у Герхардта, Даррена, Фролова.
На киевской сцене была поставлена опера "Опричник". После спектакля Чайковский писал в Петербург нотному издателю Бесселю: "Исполнение великолепное. Опера имела успех, по крайней мере, шумели ужасно, и овации были самые лестные, каких я никогда и не ожидал. Огромная толпа студентов провожала меня от театра до гостиницы. Я был вполне счастлив"[43].
11 марта 1893 года Чайковский прибыл курьерским поездом из Москвы в Харьков. К десяти часам утра на вокзале собралась нарядная, оживленная толпа встречающих — члены музыкального общества, преподаватели и учащиеся музыкального училища, студенческая молодежь, представители прессы, любители музыки.
Встреча превратилась в грандиозную демонстрацию единодушного преклонения перед гением композитора.
Чайковский остановился в номере "Европейской гостиницы". После трех репетиций с расширенным составом оркестра, которые сами по себе уже стали выдающимся событием, 14 марта в зале Дворянского собрания состоялся концерт.
Фотографический портрет П. И. Чайковского с автографом
Оркестр и хор оперного театра встретили появление дорогого гостя на украшенной цветами и тропическими растениями эстраде "Славой" из первого действия оперы "Мазепа". Чайковский стоял возле дирижерского пульта бледный, взволнованный. Когда, наконец, стихли аплодисменты, к нему обратился с приветственным словом член Харьковского музыкального общества Белитченко. Свое выступление он завершил словами: "Сейчас грянет оркестр и заструится широким и вольным потоком чистый родник пленительных звуков и переполнит нас трепетом высокохудожественного наслаждения, той чистой, сладостной радостью, тем восторгом, теми возвышенными чувствами, которые способно возбуждать в человеке лишь истинное искусство. Привет же и слава Вам, вдохновенному творцу этих звуков, наш неподражаемый, высокоталантливый художник, честь, гордость и украшение нашей страны!"[44].
Чайковскому были преподнесены серебряные венки от почитателей его таланта, от оперной труппы, от редакции издаваемой Бабецким газеты "Южный край".
В концерте прозвучали: фантазии для оркестра "Буря", Вторая симфония, романсы и арии из опер, Концерт для скрипки с оркестром в трех частях, торжественная увертюра "1812 год".
"Уже концерт давно окончился. Петр Ильич уже сошел со своей дирижерской кафедры, раскланивался с публикой, а где-то далеко продолжали бить колокола, — рассказывает в своих воспоминаниях скрипач и педагог Исаак Евсеевич Букипик, — публика тесно уже придвинулась к эстраде. У всех было радостное, возбужденное настроение. Молодежь из публики и учащиеся музыкального училища взбежали на эстраду, посадили Петра Ильича в кресло и на руках понесли его, сидящего в кресле, через весь зал, сопровождаемые приветствиями и аплодисментами. Члены музыкального общества во главе с И. И. Слатиным посадили Петра Ильича в фаэтон и отвезли его — во фраке, с белым галстуком — к фотографу Федецкому"[44].
Далее, описывая отъезд Чайковского из Харькова, Букиник датирует его 15 марта. Видимо, автор воспоминаний что-то путает — ведь на фотографии, подаренной Бабецкому Чайковским, написано — "17 марта 1893 года Харьков".
Это был его последний концерт в Харькове и последняя встреча с "бдительным стражем его материального благополучия" — Ефимом Моисеевичем Бабецким.
Фотографический портрет Ф. И. Шаляпина в роли Мефистофеля, с автографом
Через семь месяцев, 29 октября, хмурым петербургским днем в Александро-Невской лавре Россия прощалась с Чайковским…
Частым гостем Харькова был и Шаляпин. Мы не знаем, когда произошло его знакомство с Бабецким. Но из автографа явствует, что их дружба была многолетней и сердечной.
На фотографии певца в роли Мефистофеля написано: "Дорогому старинному другу Ефиму Моисеевичу Бабецкому от искренне расположенного Ф. Шаляпина на долгую память. Харьков. 22 апреля 1909 года, проездом".
Весной следующего года Шаляпин снова приехал в Харьков. Он спел здесь несколько концертов. Об одном из них, состоявшемся 22 мая, нам рассказывает фотография, напечатанная в журнале "Наше время". Шаляпин стоит на фоне зала, в пол-оборота к нам, на усыпанной цветами сцене, огромный, царственно величественный.
Перед ним партер, ряды амфитеатра, ложи, словно повисшие в воздухе балконы — все необъятное пространство грандиозного, вмещавшего более трех тысяч зрителей харьковского театра Муссури.
Неизвестному фотографу удалось передать глубину, объем, живое дыхание переполненного зрительного зала, атмосферу концерта.
Удивительная фотография!
Но её главное достоинство заключается в том, что она дает нам возможность еще раз увидеть того, кому были посвящены автографы, о которых только что шла речь. Если смотреть со сцены в зал, то во втором ряду, справа от центрального прохода сидят Ефим Моисеевич Бабецкий и Софья Тимофеевна Строева-Сокольская.
Рассказ о жизни и делах молодежи Русского Зарубежья в Европе в годы Второй мировой войны, а также накануне войны и после нее: личные воспоминания, подкрепленные множеством документальных ссылок. Книга интересна историкам молодежных движений, особенно русского скаутизма-разведчества и Народно-Трудового Союза, историкам Русского Зарубежья, историкам Второй мировой войны, а также широкому кругу читателей, желающих узнать, чем жила русская молодежь по другую сторону фронта войны 1941-1945 гг. Издано при участии Posev-Frankfurt/Main.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Уникальное издание, основанное на достоверном материале, почерпнутом автором из писем, дневников, записных книжек Артура Конан Дойла, а также из подлинных газетных публикаций и архивных документов. Вы узнаете множество малоизвестных фактов о жизни и творчестве писателя, о блестящем расследовании им реальных уголовных дел, а также о его знаменитом персонаже Шерлоке Холмсе, которого Конан Дойл не раз порывался «убить».
Это издание подводит итог многолетних разысканий о Марке Шагале с целью собрать весь известный материал (печатный, архивный, иллюстративный), относящийся к российским годам жизни художника и его связям с Россией. Книга не только обобщает большой объем предшествующих исследований и публикаций, но и вводит в научный оборот значительный корпус новых документов, позволяющих прояснить важные факты и обстоятельства шагаловской биографии. Таковы, к примеру, сведения о родословии и семье художника, свод документов о его деятельности на посту комиссара по делам искусств в революционном Витебске, дипломатическая переписка по поводу его визита в Москву и Ленинград в 1973 году, и в особой мере его обширная переписка с русскоязычными корреспондентами.
Настоящие материалы подготовлены в связи с 200-летней годовщиной рождения великого русского поэта М. Ю. Лермонтова, которая празднуется в 2014 году. Условно книгу можно разделить на две части: первая часть содержит описание дуэлей Лермонтова, а вторая – краткие пояснения к впервые издаваемому на русском языке Дуэльному кодексу де Шатовильяра.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).