Строители - [88]
Из Крыма.
От Николая Николаевича Скиридова.
Прямо не знаю, как тебя благодарить, Виктор. Твое письмо и чертежи завез ко мне товарищ (фамилии своей не назвал). Сказал, что ты его «завербовал» в аэропорту.
Очень толковое у тебя предложение. Как это я не додумался?! Уже был на заводе, заказал металлическую опалубку. Читашвили не стал спорить с владельцем завода, вызвал Сашу и сказал:
— Понимаешь, Саша, замучает он меня, честное слово, замучает! Но раз Читашвили дал слово — все! Делай, Саша. Только не показывай мне — умру со стыда. Превратили завод в мастерскую…
Если бы это от меня зависело, я бы сейчас всех управляющих трестами на полгодика-годик поставил прорабами. Дал бы им план побольше, а рабочих в обрез. Вот тогда бы они поняли, что так называемые «волевые решения», которыми так грешат управляющие, копейки не стоят, а инженерный подход к делу может решающим образом повлиять на ход строительства.
И сейчас, если б я вернулся в трест, я бы выгнал Костромина, который всю свою жизнь был на побегушках. Выгнал бы с треском, чтобы другим неповадно было на должности главного инженера исполнять обязанности помощника при ком-нибудь…
Приходится признать, Виктор, что счет нашей встречи пока в твою пользу. Но совсем не из-за твоего «христианского» подхода к людям (Костромина нужно не перевоспитывать, а выгнать!). Просто ты доказал мне практически необходимость быть инженером.
Лидия Владимировна, как всегда, приехала не одна, с ней был Сперанский.
Конечно же я не был в постели. Мы сидели с Изобретателем в креслах, покуривали и молчали.
— Ну! — грозно воскликнула она.
Я очень испугался, как тогда Израилова. (Вот парочка была бы, Л.В. и Израилов, а, Виктор!)
— Я сейчас.
— Это что, вы меня все время обманывали?
— Что вы, Лидия Владимировна!
На тут вмешался Изобретатель.
— Доктор, — заметь, Виктор, он сразу определил, что она врач, — не браните Николая Николаевича, его на стройке даже Израилов похвалил.
— Что-что?! — она грозно сдвинула бровки. — Какая стройка, какой Израилов? И вообще, почему это вы, товарищ, сидите в палате больного и курите? Откуда вы?
Изобретатель понял, что дал промашку. Он тут же потушил папиросу и примирительно сказал:
— Я из Москвы… меня прислал Виктор Константинович.
— Вот, вот… без него нигде не обойдешься!
Она подошла к креслу, взяла мою руку, нащупала пульс.
— Так зачем же этот ваш Виктор прислал товарища? — строго спросила она меня, опустив руку. — И вообще, его разве еще не сняли с работы?
Она повернула голову к Изобретателю:
— Не сняли, товарищ?
— Степан Петрович Мурышкин, — представился Изобретатель. — За что его снимать, он способный инженер, настоящий…
— Да что вы? Вот никогда не думала!
Сперанский чуть вольнее сел в кресле и взял со стола папироску.
Лидия Владимировна строго посмотрела на него. Сперанский вздохнул, уложил папироску в коробку, закрыл ее и сверху поставил пепельницу.
— Может быть, может быть, Степан Петрович! — деланно покорно сказала Лидия Владимировна. — Только он совсем не воспитан. Это уж точно.
Она поднялась:
— Я рада, что лечение и режим дают свои результаты. У вас неплохой пульс, Николай Николаевич.
Тут я понял, Виктор, что должен оказать тебе услугу.
— Доктор, — слабым голосом сказал я, — не откажите в любезности отдать письмо Виктору Константиновичу.
— Ни за что!
— Я вас очень прошу. Это очень срочно, тут семейные дела.
Она заколебалась:
— Ну, давайте.
— До свидания, Степан Петрович, — приветливо сказала она. — До свидания, Николай Николаевич! — на этот раз строго.
Лидия Владимировна вышла.
Сперанский посидел еще две-три минуты и с неловкой улыбкой тоже попрощался.
Мы помолчали.
— Хороша! — вдруг сказал Изобретатель.
— М-да!
Он рассмеялся.
Ну, Виктор, желаю тебе успехов на всех фронтах.
Н.Н.
Глава десятая
Один хороший день
Государственная комиссия приняла гостиницу «Кету» (она же «Аврора») с оценкой «отлично». После подписания акта директор («этот подонок заказчик», как его называл Беленький) пригласил присутствующих в концертный зал.
Беленький был очень недоволен:
— В концертный зал! Как будто ресторан не на ходу!
Но для «протокола» Беленький мило улыбнулся директору и, взяв под руку председателя госкомиссии, первым важно проследовал в зал.
Я попрощался.
— Я вас провожу, Виктор Константинович, — сказал прораб Ковалев.
Мы прошли по коридору мимо бывшей прорабской, и хотя тут уже сидела главный администратор, дотошная женщина, попортившая нам немало крови, у дверей, вытянув лапы, лежала знакомая рыжая собака.
Она подняла голову, когда мы проходили, но не пошла, как всегда, за нами.
— Ковалев, а что будет с собакой? — я остановился.
Он пожал плечами:
— Не знаю… Оставить ее тут — прогонят.
— Ковалев!
— Знаете что, Виктор Константинович, я возьму ее с собой на другой объект. Это строительная, собака. — Он вынул из кармана листок бумаги и, как в первый день нашего знакомства, записал: «а) Собака»…
— Не сюда, Ковалев! Это показные листки для начальства.
Он рассмеялся:
— А вы уже знаете?
— Знаю.
— Ну, хорошо. — И вытащил старый блокнотик.
И, словно поняв наш разговор, собака встала и медленно пошла за нами.
Институт помещался на окраине Москвы. Мне всегда почему-то казалось, что вешать учрежденческие черные вывески с золотыми надписями на окраинах — противоестественно. Вот и здесь, кроме кирпичного дома НИИ, все остальные здания были деревянные, хиленькие.
Лауреат премии ВЦСПС и Союза писателей СССР Лев Лондон известен читателю по книгам «Как стать главным инженером», «Трудные этажи», «Дом над тополями». В новом остросюжетном романе «Снег в июле» затрагиваются нравственные и общественные проблемы. Роман — своеобразное лирико-сатирическое повествование. Свободно и непринужденно, с чувством юмора автор раскрывает богатый внутренний мир своих героев — наших современников. В книгу включены также рассказы из жизни строителей.
Впервые — журн. «Новый мир», 1926, № 4, под названием «Московские ночи», с подзаголовком «Ночь первая». Видимо, «Московские ночи» задумывались как цикл рассказов, написанных от лица московского жителя Савельева. В «Обращении к читателю» сообщалось от его имени, что он собирается писать книгу об «осколках быта, врезавшихся в мое угрюмое сердце». Рассказ получил название «Сожитель» при включении в сб. «Древний путь» (М., «Круг», 1927), одновременно было снято «Обращение к читателю» и произведены небольшие исправления.
Впервые — журн. «Новый мир», 1928, № 11. При жизни писателя включался в изд.: Недра, 11, и Гослитиздат. 1934–1936, 3. Печатается по тексту: Гослитиздат. 1934–1936, 3.
Необычайные похождения на волжском пароходе. — Впервые: альм. «Недра», кн. 20: М., 1931. Текст дается по Поли. собр. соч. в 15-ти Томах, т.?. М., 1948.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Русский солдат нигде не пропадет! Занесла ратная судьба во Францию — и воевать будет с честью, и в мирной жизни в грязь лицом не ударит!
В повести Ефима Яковлевича Терешенкова рассказывается о молодой учительнице, о том, как в таежном приморском селе началась ее трудовая жизнь. Любовь к детям, доброе отношение к односельчанам, трудолюбие помогают Жене перенести все невзгоды.