Строители - [84]

— Итак, Владик, — сказал я, вставая, — отныне вы главный диспетчер, в скобках — зам. начальника производственного отдела. — Я протянул ему руку. — Я надеюсь на вас. Мы вдвоем придумаем что-нибудь интересное, чтобы вам не приходилось кричать по телефону. А о работе мы поговорим подробнее, когда найдем еще четырех диспетчеров.

— Можно говорить сейчас, — сказал Владик.

— Не понимаю.

— Если вы сейчас пройдете в комнату, выделенную для диспетчерской, то увидите трех молодых людей и одну девушку, тоже еще тепленьких инженеров, которые жаждут работы в диспетчерской, вот их направления.

Несколько минут я стоял молча, а Владик, чтобы усилить эффект, тоже молчал.

— Четыре?! — наконец сказал я.

— Да, четыре.

(Только через три дня я узнал подробности, которые несколько снизили заслуги Владика. Оказывается, в роли «провидения» выступил Левшин. Это он дал указание отделу кадров главка первых пять инженеров направить ко мне.)

Мы с Владиком зашли в комнату, где раньше был архив. Все папки куда-то исчезли, в комнате было чисто. Стояло несколько письменных столов, а у широкого полукруглого окна в довольно свободных позах сидели три молодых человека. Девушка в стареньких узких брючках расположилась на столе и, покуривая сигаретку, смотрела в окно.

Владик представил меня.

Молодые люди чуть кивнули, продолжая начатый разговор, а девушка даже не шелохнулась.

Я был немного обескуражен необычным поведением новых сотрудников, но Владик, когда мы вышли, разъяснил мне, что это все от смущения перед начальством.

Я не стал спорить, хотя мне казалось, что обыкновенно люди смущаются иначе.

В последующие два дня Владик со своими помощниками развернули бурную деятельность. Они завербовали в свою компанию главного энергетика треста — холостяка неопределенного возраста, который, как говорили злые языки, с ходу влюблялся в каждую новую штатную единицу женского пола.

С его помощью в тресте и стройуправлениях были установлены телетайпы и смонтированы пять аппаратов «Молния».

Владик написал проект приказа, где длинно и обстоятельно излагались обязанности прораба, что он должен делать, если вовремя не поступят с завода детали и раствор, если не придет крановщик, если остановится кран и, наконец, какие сведения он должен передавать в диспетчерскую, если все будет в порядке.

Читая приказ, я мысленно представил себе прораба Анатолия. Да, какие кары ни придумывай, Анатолий не будет каждые полчаса связываться с диспетчерской.

— Владик, не станут прорабы так часто звонить.

— Ничего, ничего, Виктор Константинович, — говорил Владик. — Вот увидите, все обойдется!

Такая уверенность была написана на худощавом, скуластом лице Владика, что я скрепя сердце завизировал приказ. «Чем черт не шутит, — успокаивал я себя, — смог же Владик повлиять на Костромина, Обедину, даже на самого управляющего. Может быть, и тут…»

Через день на дверях склада появилась черная табличка с солидными золотыми буквами, извещавшими, что здесь отныне находится сердце и мозг треста: «диспетчерская». Еще через день у Владика заработали все средства связи. Дверь диспетчерской уже не закрывалась, оттуда был слышен шум тяжелых телефонных боев, а по коридору галопом носился Владик, решая с отделами неотложные задачи; на третий день ко мне в девять часов утра зашел управляющий, в руке он держал какой-то листок.

— Вы знаете, — сказал он, улыбаясь, — эта диспетчерская, видно, совсем неплохая штука… У вас есть такая сводка?

— Нет.

— Это сводка за сутки. Впервые к началу своего рабочего дня я знаю, что управления сделали за сутки, какие были неполадки и какие вопросы надо решать срочно…

В комнату, запыхавшись, влетел Владик. Он положил мне на стол сводку и, скромно отступив два шага и тяжело дыша, стал у стенки.

— Что же это вы главного инженера обижаете? — усмехнулся управляющий.

— Первая сводка вам, Леонид Леонидович! — кланяясь, ответил Владик. — Вторая Виктору Константиновичу.

Управляющий негромко рассмеялся.

…В девять тридцать позвонил Беленький. Он, как обычно, очень длинно начал жаловаться на «этого подонка» — заказчика «Кеты». Когда я спросил его, чем могу быть полезен, он опомнился и сказал, что жалуется так, между прочим. Он, Беленький, очень доволен работой вновь организованной диспетчерской и считает своим долгом мне об этом сообщить.

Весь день фортуна из своего рога изобилия одаривала меня: очень вежливо говорили со мной управляющий трестом механизации и директор растворного завода. Приходил начальник производственного отдела Мякишев, искал на моем столе очередную пропавшую бумажку, — карандаш перед своим беззубым ртом он держал уже под углом в сорок пять градусов.

Но к вечеру в механизме рога обнаружились неполадки, а может быть, просто фортуна выполнила свой план.

Позвонил прораб Шуров.

— Я уже несколько раз звонил вам по телефону, — вежливо сказал он, — секретарь говорила, что вы сидите на какой-то «Кете». Я вам кое-что хотел сказать.

— Пожалуйста.

— Я понимаю, что всякие данные для начальства нужны. Это так приятно — сидя в кабинете, знать все о работе треста. Но ведь кроме моей основной работы — каждые полчаса докладывать в диспетчерскую разные сведения — есть еще такие мелочи, как монтаж, техника безопасности. А? — Всю эту язвительную тираду Шуров произнес спокойно, не выходя из себя.