Строители - [82]

— Это вы правильно заметили, — обрадовался Ковалев. — Я сейчас запишу.

— Что ты все пишешь, а толку никакого! — закричал Беленький.

— Вот что, Дмитрий Федорович, — я поднялся, — завтра привезу сюда субподрядное начальство, а вы обеспечьте ежедневную разнарядку после работы. Я сегодня это проверю.

— Вам звонила два раза какая-то женщина.

Я посмотрел на секретаршу, ожидая очередного сюрприза, но, кроме голубого пиджачка, сильно расклешенного по бокам, ничего нового не было в ее туалете.

— Хорошо. Вы не знаете, Васильев у себя?

— Да.

Я позвонил ему.

— У меня к вам дело, Валентин Михайлович, где мы можем поговорить?

— Я сейчас зайду к вам, — ответил Васильев.

— …Скажите откровенно, вам, наверное, приятно быть в роли «рыцаря печального образа»? — минут через десять спрашивал он меня.

Мы сидели за длинным столом друг против друга. Только что я рассказал ему всю историю с диспетчеризацией и просил помощи.

Я засмеялся:

— Я уже и сам об этом думал… Ну и, по правде говоря, не хотелось лишний раз просить.

— Все сам, да? — Васильев усмехнулся.

…Васильев взялся за дело энергично. В шесть часов вечера он созвал партийное бюро. Оно собралось, как это обыкновенно принято в учреждениях, в кабинете управляющего.

— Тут главный инженер просит ему помочь.

Я объяснил присутствующим положение. Главный механик и Васильев поддержали меня, Костромин и Обедина высказались против.

— Вы хотите слова? — спросил Васильев управляющего.

Тот молчал.

— Ну что ж, — резко сказал Васильев. — Я вижу, что большинство против, придется обратиться за помощью…

— А как вы определили, что большинство против? — лениво спросил управляющий, поигрывая ручкой.

— Ну как же? Костромин, Обедина, вы…

— Вы ведь не слышали моего мнения.

— Нет, не слышал, но главный инженер уже к вам обращался.

Управляющий повернул ко мне голову:

— Я разве вам отказал?

— Вы ничего мне не ответили.

— Да, я не ответил, — все так же лениво сказал управляющий. — А сейчас я думаю так: в тресте есть пять вакантных должностей. Их можно использовать для диспетчерской.

— Но почему же вы раньше не помогли? — спросил Васильев.

— Видите ли, — любезно сказал управляющий, — когда секретарь парторганизации, которого мы выбирали, так энергично поддерживает предложение главного инженера, то мне остается только согласиться. Ведь так?!

— Это что-то новое в жизни треста, — усмехнулся Васильев.

— Тогда я снимаю свои возражения, — мило щебетнула Обедина.

— Я, как и раньше, против, — сказал Костромин.

Управляющий улыбнулся:

— Ничего не поделаешь, Владислав Ипполитович человек принципиальный… И вот что я еще хотел сказать: насколько я понял, Виктор Константинович с присущей ему настойчивостью через некоторое время поставит вопрос о следующих пунктах своей «программы»… — Это слово он произнес подчеркнуто иронически. — Создать управление обеспечения, по-новому организовать подготовку производства. Прошу иметь в виду, что тут я уже помочь не смогу. Даже если еще раз соберется бюро. Это дело уже не в моей компетенции… Вы мною довольны, Валентин Михайлович?

— Да.

Управляющий наклонил голову:

— Это для меня большая награда.

После бюро я зашел к себе. Звонил телефон. Мне всегда казалось, что у каждого телефона свой характер. У моего, безусловно, нервы были не в порядке, он непрерывно трещал: кто-то хотел заказать билет в кино или настойчиво требовал Наташу. Я уверен, что мой телефон специально перехватывает сигналы, адресованные другим аппаратам.

Сейчас, когда я снял трубку, глуховатый женский голос сказал:

— Здравствуйте, Северская говорит.

Подозревая, что это шалости моего телефона, я ответил:

— Пожалуйста, наберите правильно номер.

— Да это я, Лидия Владимировна!

— Простите, не знал вашей фамилии. — И вдруг я понял, что очень долго, целый век или больше, жду этого звонка. — Я так рад, что вы позвонили.

— Николай Николаевич просил меня передать вам письмо. Или, может быть, лучше отослать письмо по почте?

— Я подъеду к вам. Вы на работе?

— Да, через час кончаю… но за мной должны заехать.

Я промолчал.

— Алло… алло, куда вы исчезли?

— Я не исчез, мой дорогой доктор. Я вот думаю, почему это мне в жизни все так трудно дается? Миллионы людей назначают встречи, другие миллионы охотно дают согласие. Только микроскопическая часть человечества получает отказ… и, конечно, я в ее числе.

Она рассмеялась:

— Что-то вы очень смело разговариваете, помнится, раньше вы даже заикались.

— Я смелый только по телефону, Лидия Владимировна.

— Ну ладно, Виктор… Константинович, приезжайте ровно в восемь.

У меня было в запасе пятнадцать минут. Четверть часа — это много. Я мог просмотреть семь-восемь писем, позвонить один раз Беленькому или три раза обыкновенным смертным, мог начать просмотр проектного задания нового корпуса, много я мог сделать за эти пятнадцать минут, но я просто сидел.

В десять минут восьмого мне позвонил прораб Ковалев, приятным голосом, как о большом достижении, он сообщил, что на десятом этаже гостиницы разорвалась труба, вода заливает нижние этажи.

— Что делать? — спокойно спросил он.

— Как что делать? — закричал я. — Пусть дежурный слесарь закроет магистраль.

— Нет слесаря, — ответил Ковалев.