Строители - [16]

Я видел, как неприятен был ему этот разговор, да и мне он не очень нравился. Я протянул Королькову письмо.

— Вот возьмите. У вас все?

Но Корольков не уходил.

— Это больше не повторится, Виктор Константинович, вы верите мне?

— Конечно.

— Странно как-то… Скажите, вы получили это письмо до собрания?

— Я посмотрел на дату.

— Да, а какое это имеет значение?

Он хотел что-то сказать, но не решился. Потом вдруг попросил:

— Знаете что, отпустите меня в другое управление, а? Ведь так будет лучше.

Признаться, на миг я заколебался. Насколько легче было бы мне, если бы Корольков ушел. Но я сразу же взял себя в руки.

— Нет, Сергей Васильевич, на перевод согласия не даю.

— Смотрите, все будет по-старому.

— Хорошо.

Мчались дни. Как короток месяц, когда хочешь, чтобы он был подлиннее!

…Балансовая комиссия впервые за много времени признала работу «Нового» управления удовлетворительной.

— Спасибо, Виктор, — сказал управляющий, когда мы остались одни. — Ты выполнил свою задачу.

Он устало поднялся.

— Но не это главное. Перестроить работу в «Новом» управлении мог бы любой другой энергичный инженер. Может быть, даже скорее, чем ты. Понял?

Признаться, я ничего не понимал. Два месяца я бился с этой проклятой системой, и вот…

— Виктор, как ты думаешь, каким был бы результат нашей работы, если бы считали, понимаешь, с карандашом в руках? Все считали бы. Отработали твою систему до мелочей, а?

— Если б это удалось, Николай Николаевич, мы, наверное, выполняли бы план намного больше.

— Ну, а скажи, если б перед тобой поставили задачу достичь этого в твоем управлении?

— Не знаю, Николай Николаевич, — нерешительно сказал я. — Может быть, если б все помогли…

— Ага, помогли. Да еще все, — насмешливо протянул он. — Главк, да? Трест, заводы? Все бы работали на твое управление и тащили бы его, а остальные стройки что бы делали? Нет, не так. Это нужно сделать не в тепличных условиях. — Он помолчал. — Это очень важно, Виктор. Сделаешь?

Я посмотрел на него. Он выглядел очень усталым.

Это было очень трудно, можно было сорваться, но я не мог ему отказать.

— Сделаю все, что могу, Николай Николаевич.

Глава третья Три закона

Вот уже три месяца ежедневно я веду с собой такой разговор.

— Обещал управляющему отработать систему до мелочей? — резко спрашиваю я.

— Обещал, — покорно отвечаю я.

— Сказал, черт тебя бери, что за счет этого будешь строить больше?

— Сказал. Только не ругайся, пожалуйста.

— Ага, не ругайся, а чего же ты ждешь? Ведь совершенно точно установлено, что чудес не бывает, само все не сделается.

На этом мои два «я» — и грозно вопрошающее, и дающее смиренные ответы — сливались в одно. Я вдруг вспоминал, что нет бетона, и хватался за телефонную трубку — звонить на завод.

Не качайте укоризненно головой. Я не ленился, просто я не знал, с чего начинать. Ведь сколько выпущено книг по организации строительства, во всех подробно описывается, что нужно сделать, но никто из авторов не брался ответить на вопрос: «Как сделать?»

И хотя я точно знал, что мой управляющий Николай Николаевич вот-вот вызовет меня, я ничего не предпринимал. На худой конец я мысленно готовил целую оправдательную речь.

— Николай Николаевич, — я постараюсь говорить твердо, а главное — быстро, чтобы не сбиться. — Я понял, чтобы стать настоящим главным инженером, мало приказа о назначении. Нужно выполнить по крайней мере три условия: думать, заботиться о своем коллективе и ставить его интересы даже выше своих личных. Полтора года тому назад вы сказали, что я это сделал. Вы сказали, что я выполнил и второе условие, когда взялся за отстающий коллектив, навел в нем порядок, внедрил систему в его работу. А потом… Потом я имел неосторожность пообещать вам «дожать систему», то есть отработать ее до мелочей — в зарплате, технологии, и за счет этого добиться больших результатов. Я этого не сумел сделать, Николай Николаевич (это тоже твердо, ни в коем случае не жалобно). Я ведь обыкновенный человек, а не герой романа, — ну, не получается. Как их ввести в систему, все мелочи? Каким законам они подчиняются?..

И все же я еще надеялся, что этот разговор не состоится, что какой-нибудь случай поможет мне.

И случилось чудо. Вдруг на оперативке прораб Соков — столп и оплот неорганизованности нашего управления — заявил, что вот, получая новый объект, он будет строить его «по науке».

— Да, по науке, — не совсем уверенно повторил он, как всегда роясь в каких-то чертежах, которые держал на коленях.

Все рассмеялись.

— Да не может этого быть, — громче всех хохотал начальник производственного отдела Чернов. — Не может быть — наверное, землетрясение случится или затмение солнца.

Соков на миг, перестал перебирать чертежи, недоуменно обвел всех выцветшими голубыми глазами, что-то хотел сказать, но не нашелся и с надеждой посмотрел в угол, где сидел Петр Федорович Луганкин.

И по тому, как заговорщически подмигнул ему Луганкин, я понял, что к чуду приложил свою руку наш партийный секретарь.

В комнате было полно людей. На стульях у стены сидели прорабы, еще не остывшие от трудного прорабского дня. Они пришли с площадок, где собираются дома, где, собственно говоря, и видна работа всех: и главка, и треста, и моя — главного инженера строительного управления.