Строители - [14]

Третий — Обеспечение — хитрый и коварный кит. По его принципам следует досконально изучить проект и вовремя дать заявки: месячные, квартальные, годовые. Если вы этого не сделали — пеняйте на себя.

Итак, киты эти требуют прежде всего системы, четких графиков и точных расчетов. Кажется, просто, но в том-то и дело, что многие строители не любят считать. Не некоторые, не большинство, а именно многие.

Вызовите прораба и скажите: «Александр Семенович, выручай, такое дело, нужно работать и вторую смену». Если вы это скажете уважительно, прораб останется работать еще одну смену. Попросите — будет работать три смены подряд. Поворчит, но будет работать целые сутки. Но каким бы вы уважением ни пользовались, нельзя заставить прораба подсчитать объемы, затраты труда, сделать график. Битва между начальством и прорабами за графики продолжалась долго и закончилась полным поражением начальства.

Тогда начальство пошло обходным путем и придумало оргстрои, специальные тресты, которые думают и считают за прорабов. Появились кипы бумаг с точными расчетами. Однако прорабы с презрением отбрасывали расчеты и говорили, что составители ничего не понимают в строительстве.

Прораб Анатолий по своим убеждениям относился к партии несчитающих прорабов.

— Ерунда все это, — твердо заявил он мне на стройке. — Дайте детали — и я построю дом без аккордных нарядов, без технологических правил и графиков.

— Но, Анатолий Александрович, — опешил я, — ведь вы вчера на совещании голосовали за систему.

— Голосовал не голосовал — это не имеет значения. У меня нет времени заниматься чепухой.

— Но, позвольте, вот вы сейчас монтируете плиты, не сделав перегородок, ведь потом перекрытие не даст использовать краны, придется всю начинку этажей делать вручную.

У Анатолия на впалых щеках появились красные пятна.

— Это мое дело, мне надо выполнять план! — уже закричал он.

— Какой ценой?

— Знаете что, Виктор Константинович, — перебил он меня. — Вы подняли нам кран, за это спасибо. Признаться, я думал, что вы и дальше будете нам помогать, а вы пристаете с какой-то ерундой. Не будет этого.

Каюсь, я совершил ошибку — я приказал Анатолию. Он презрительно посмотрел на меня, вытянулся и щелкнул каблуками:

— Есть, товарищ главный инженер, — повернулся ко мне спиной и пошел в корпус.

С прорабом Соковым разговор сложился по-другому.

— С нового объекта начнем все, Виктор Константинович, хорошо?

— Нет, не хорошо, ведь вы обещали. Может, вы не согласны?

Мы стояли посредине стройплощадки. Соков оглянулся, ища глазами бумаги и чертежи, свою непременную опору при разговоре, и, не найдя их, продолжал молчать.

Быков встретил меня радостно, но потускнел, как только речь зашла о системе. «Эх, Виктор Константинович, Виктор Константинович, как хорошо вы начали, и симпатичны вы мне, но сорветесь на этой затее», — говорил его взгляд.

— Вечером принесите в контору график, — как можно строже сказал я, желая избежать споров.

Но Быков и не думал спорить. Вечером графика он не принес.

В конторе смеялись. Чернов, снабженец Никита Авдеевич, бухгалтер Задвижкин, молодой человек спортивного типа, прямо заявляли, что от всех нововведений толку не будет. Даже нормировщица Нина, когда я заводил разговор о переходе всех работающих на аккордную оплату, неодобрительно и упорно молчала.

Через несколько дней после моего разговора с прорабами на производственном совещании выступил Сергей Корольков. Он высмеял меня с трибуны. Ему долго аплодировали. Теперь, так сказать, официально открылась кампания против системы.

У нас было еще много и собраний и длинных совещаний, стыдливо называемых «пятиминутками». И на каждом из них Корольков критиковал новую организацию работы. Говорил он так остроумно, что даже я, мишень его острот, порой смеялся вместе со всеми.

Наконец я не выдержал. Черт с ней, с этой системой: что мне, в конце концов, больше других нужно? Я пошел к Петру Федоровичу Луганкину, только не на стройку, а вечером в комнату партийного бюро. Тут было тихо, хотя на столе стоял телефон. Оказывается, телефоны не всегда звонят. Луганкин выслушал меня и, глядя через очки строгими серыми глазами, спросил:

— Вы хотите, Виктор Константинович, чтобы я дал вам отпущение грехов и согласился, чтобы все пошло по-старому — вкривь и вкось?

Я молчал.

Уже не катились, а, спотыкаясь, плелись дни.

Результаты работы первого месяца после введения системы не оправдали надежд. Петр Федорович Луганкин назначил открытое партийное собрание.

Тот же длинный зал столовой, в котором месяц назад докладывал Шалыгин. Сейчас доклад делал я.

— Я мог бы значительно перевыполнить план, — сразу выступил прораб Анатолий, — если бы не эти дурацкие технологические правила, которые ввел главный инженер. Посудите сами! — пронзительно кричал он. — Он требует закончить всё на этаже и уже тогда продолжать монтаж. Да я бы сейчас был уже на пятом этаже…

Нормировщица в своем выступлении сказала, что выдача аккордных нарядов на все работы забирает много времени и мало что дает. А средняя зарплата рабочих в управлении осталась Прежняя.

Выступлений было много, но смысл их сводился к одному — введение в работу управления жесткой системы не оправдало себя.