Строители - [111]

— Миша, ты завтра после работы свободен? — спрашиваю я.

— А что? — он улыбчиво и одновременно с любопытством смотрит на меня.

— Пойдем в кафе.

— В кафе? Ты ведь всегда отказываешься. Даже после экзаменов не выпили. — Он подымает ровные брови. — Сейчас… Нет, не могу, Витя, я с Лидой иду в кино.

Я отхожу.

Но вот кончается рабочий день. Он заглядывает в окошко прорабской:

— Пошли, Витя!

— Не могу… тут мне еще табель надо сделать.

Миша усмехается:

— Обиделся?.. Ну ладно, пойдем завтра.

— Да, Миша! — Я мигом выскакиваю из прорабской, и мы, как всегда, вместе идем домой.

— Ты с получки, Витя, купи себе ботинки, а то совсем, смотри, каши просят. Слышишь? — Тень проходит по его лицу. — А скажи, чего это мы завтра идем в кафе? — Миша долго не умеет хмуриться.

— Просто так.

Мы прощаемся. Дома я отдаю Марии Васильевне получку.

— Тут немного меньше, Мария Васильевна.

Она берет деньги, пересчитывает их.

— Ничего, ничего, Витенька. Ты погуляй, погуляй, а то все дома сидишь. Обойдемся… как-нибудь.

Ох это «как-нибудь»!

Вика тоже пришла. Не знаю, случайно ли это произошло или все подстроил Миша.

В каком кафе мы тогда были?.. А, «Огоньки»! Сейчас дом снесли. Кафе размещалось в подвале, стены его были окрашены в разные цвета. На глухой стене против окон из круглого железа был согнут корабль, бегущий по волнам. Из его трубы шел тоже железный дым.

Миша, как всегда, явился со свертком в руке.

— Миша, я же тебя пригласил, — укорил его я. — Это к чему? Я все закажу.

— Ну, какой столик займем? — улыбаясь, спросил Миша.

— Выбирай.

Мы сели. Миша с интересом следил, как я заказывал ужин.

— Не много — бутылка вина? — усмехаясь, спросил он.

— Не знаю, мне сегодня не хочется считать.

— А, ну-ну! — тут же согласился он.

И вообще с Мишей было всегда легко. Он никогда не спорил, не навязывал своего мнения, не учил других, — только, улыбаясь, как бы вскользь кинет несколько слов. И почему-то его собеседнику хочется поступить именно так, как он скажет. Легкий и светлый человек был рядом со мной, и оттого, наверное, и мое одиночество, и ботинки, просящие каши, и долг Андрею Васильевичу и Марии Васильевне не казались такими страшными.

— Ну, Витя, будем! — он поднял рюмку.

Именно в это время в кафе вошли Вика и Викина мама. Они увидели нас.

— Нам можно?

— Конечно. — Миша усадил их, налил по рюмке. — Раз уж вы пришли, то я меняю тост. Давайте выпьем за Витю, студента и будущего члена нашей бригады, у нет сегодня день рождения!

После второй рюмки Миша и Вика пошли танцевать. Викина мама подвинула ко мне свой стул.

— Ты на меня еще сердишься, Витя?

Я удивился: откуда она это взяла? Тогда она протянула мне руку:

— Мир?

— Мир!

Викина мама помолчала, потом заговорила:

— Мне бы очень хотелось, чтобы ты подружился с Викой… Ей очень нужен такой друг, как ты.

— Есть! — я вскочил.

И вдруг я увидел, что она пристально и огорченно смотрит вниз, на мои ботинки.

Подошли веселые Миша и Вика.

— Ну, Витя, теперь мы с тобой потанцуем.

— Не хочется, Вика, в другой раз.

— Ох, какой ты!

Мы снова сели за стол. Что-то оживленно говорила Вика, после третьей рюмки начал рассказывать о своей бригаде Миша, я тоже рассказал историю, кажется, об экзаменах. Только Викина мама сидела низко наклонив голову, раскатывая по столу хлебные шарики. Вскоре они ушли.

Миша проводил меня. Мы постояли немного перед моим домом.

— Все было очень хорошо! — сказал он.

— Правда, Миша?!

— Да… А это тебе — подарок. Ты ведь не захочешь меня обидеть, Витя?

Андрей Васильевич и Мария Васильевна уже спали. Я тихонько разделся и лег на свой диван.

Ночью я вдруг проснулся; что-то я не сделал. Ах, да — подарок! Я встал, зажег настольную лампу, быстро развернул сверток. В нем лежали блестящие остроносые туфли. Я примерил — они были велики мне номера на два — к вдруг вспомнил: Миша совсем недавно хвалился, что купил себе новые туфли… остроносые.

Остаток ночи я лежал с открытыми глазами. Крадучись подбирался рассвет. В кухне загремела кастрюлями. Мария Васильевна… Мой долг Андрею Васильевичу и Марии Васильевне совсем не уменьшался, подходила зима. Что-то нужно было предпринять… Институт еще!

Этой ночью кончилось мое детство.

— Почему, Витенька? — удивляется Мария Васильевна. Но она не спорит. — Я тебе дам мешок, только ты его принесешь.

— Конечно, Мария Васильевна. Я к вам буду приходить, долг отдавать.

— Долг! — Мария Васильевна смеется. — Это уже когда будешь инженером. А знаешь сколько?

Андрея Васильевича не было: на своем бывшем производстве он получил путевку в дом отдыха. Он бы, конечно, меня не отпустил.

— Посидим, Витенька.

Мы сели. Я встаю, вскидываю на спину мешок, последний раз осматриваю комнату: маленький телевизор с линзой, диван, старенький-старенький буфетик…

— До свидания, Мария Васильевна.

— До свидания, Витенька. — Она хотела сказать что-то ласковое, но не сумела, только положила свою темную большую руку мне на плечо. — До свидания, Витенька!

Я перешел жить в студенческое общежитие. Вика очень завидовала мне:

— О, Виктор! Сейчас у тебя будет настоящая студенческая жизнь. Легкая и беззаботная!

О да — «легкая и беззаботная»!

— Зачем ты мне, Миша, отдал свои туфли?