Стретч - 29 баллов - [83]

Шрифт
Интервал

Обвинения в моей ничтожности вряд ли содержали для меня что-то новое. И все-таки мне не давала покоя мысль о движущих мотивах Тома. Вопросов было два, и на оба напрашивались неприятные ответы: а) какой человек станет называть своего лучшего друга ничтожеством? б) до какой степени нужно быть ничтожеством, чтобы твой лучший друг назвал тебя ничтожеством?

Я пришел к выводу, что не только оба вопроса, но и оба ответа имеют одинаковую важность: а) такую вещь может сказать только лучший друг, переставший быть лучшим другом; б) полным ничтожеством.

Для проверки ответа б) я быстренько прикинул «матан». Аргумент получился сильнее некуда:

Любые попытки найти изъян в расчетах яйца выеденного не стоили.

Спустя полчаса после визита Тома я впервые за два дня попытался встать. Думал, будет хуже. От болеутоляющих таблеток кружилась голова, но, обретя равновесие, я уже не чувствовал особой боли. Крессида наблюдала за мной на расстоянии и добродушно посмеивалась. Я помахал ей, скрючившись как инвалид, она протяжно рассмеялась, и я побрел прочь в поисках разнообразия. В конце палаты стоял стол с журналами — женскими изданиями и старыми каталогами машин. Обнаружив пару номеров «Деревенской жизни», я прихватил их в постель — почитать объявления. Товар предлагался первоклассный: поместье на сорока акрах у границы Сюррея и Берка, два теннисных корта, крытый бассейн, искусные фотографии в три четверти с затененным объективом. Я рассмотрел фото девушки недели — какой кошмар для евгеников! — и прочитал статью о скачках в Дорсете. Ученые называют подобные действия «сублимацией».

Когда я принялся за статью о новом лекционном зале в Глиндборне, у моего ложа возникла Мэри, одетая в черный адвокатский костюм. Она выглядела еще менее дружелюбно, чем Том.

— Что случилось?

— Подрался. Из-за денег.

— Я получила твое письмо.

— Значит, Том передал.

— Угм.

— Как ты думаешь, как он?

— Ты его окончательно достал.

— Н-да. Он только что здесь был.

— Я знаю.

— Спасибо, что приехала навестить.

— Я думаю, что ты не будешь меня благодарить, когда я закончу.

— Ой, нет, только не надо опять по яйцам.

— А ты как хотел?

Мэри замолчала. Глядя в потолок, я слышал, как она тяжело дышит через нос.

— Какое унижение.

— Что, мое?

Мэри грустно усмехнулась:

— Молодец. Нет, не твое. Мое, конечно. Перед Дэвидом. Наше с Дэвидом перед Томом и Люси. Для меня тот уик-энд был очень важен, а ты, Фрэнк, из кожи лез, чтобы поставить меня в неудобное положение.

Я глянул на Мэри. Она сидела на стуле для посетителей, сжав кулачки и гневно наклонив голову. Совершенно непонятно, как она могла оставаться моей девушкой шесть лет. Когда у Мэри такой вид, с ней невозможно спорить. Она ни на дюйм не уступит, с каждым витком спора становясь все жестче. Во гневе Мэри неутомима.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Извинился.

— Я в письме извинился.

Мэри презрительно махнула рукой:

— Это не извинения, это цепочка дешевых оправданий и жалкое самобичевание.

— А что тогда, по-твоему, извинение?

На это она ответила лишь раздраженным шипением. Потом встала и подошла к изножью кровати посмотреть на табличку с диагнозом. Тихо вздохнула.

— Тебе здорово досталось.

— Спасибо на добром слове.

Она полистала странички с графиками. Ее непослушные волосы были забраны в бронированный узел. Мэри все еще была красива, под черным офисным панцирем еще различалась стройная фигура, но мне она казалась начисто лишенной признаков пола. Пропитанная увлажняющими кремами, начищенная до блеска, причесанная и лоснящаяся, с чуть осыпавшейся по уголкам рта пудрой, она являла собой загустевшую и высохшую разновидность прежней Мэри. Пусть Дэвиду достанется ее тело. Вряд ли он когда-либо сможет хоть немного приблизиться к ее душе. Я так и не смог.

— Мэри, почему мы пробыли вместе так долго?

Она взглянула на меня и, не раздумывая, ответила:

— По привычке, по инерции, со скуки, из трусости, от страха.

— А взаимное презрение, ты о нем не забыла?

Мэри принялась застегивать черное жесткое пальто.

— Я никогда не относилась к тебе враждебно, Фрэнк Просто я тебя дочитала, как книгу.

Мне бы и в голову не пришло такое кому-нибудь сказать. А что, если моя единственная помеха в жизни — это то, что я слишком добрый? Я немедленно дал ход этой теории:

— Прости, Мэри.

— Этого недостаточно, сам знаешь.

— Нет, ты не поняла. Прости за то, что не был с тобой честен до конца.

Она вопросительно, но с некоторой опаской наклонила голову.

— Продолжай.

— Этот мужик, с которым ты трахаешься, этот надутый, самовлюбленный, нудный, не понимающий шуток, лицемерный выскочка слишком хорош для тебя.

Ее лицо сморщилось, как у ребенка перед приступом рева. Заметив, как она вскинула руку, я закрыл глаза. Пощечина получилась в полсилы, но мое побитое, опухшее лицо слабо держало даже такой удар. Я слышал, как Мэри развернулась, клацнув каблучками от «Гуччи».

Мой внутренний голос уже спешил подвести итоги встряски, которую задали моей нервной системе. Эге, так вот какая она, боль, как интересно, сверхъестественно и воистину абсолютно ее действие.

Весь следующий час я пролежал с закрытыми глазами, поражаясь способности моего тела испытывать сильные ощущения. Когда я снова открыл глаза, в палате было тихо. У любого пациента вид был еще хуже моего. Крессида говорила, что меня поместили в хирургию. Страшно было даже подумать, через что предстояло пройти этим бедолагам. В основном там лежали бедные старики. Одна женщина была такая толстая, что ей выделили низкую и очень широкую специальную кровать. Когда она гуляла по палате, кожа у нее на щиколотках собиралась складками, как тяжелая драпировка. Как люди умудряются дойти до такого состояния? Через два часа, когда звенящая боль в щеке и челюсти начала успокаиваться, в палату ворвался Генри. На нем была дорогая альпинистская куртка. У Генри имелась одна хорошая черта — когда у него заводились лишние деньги, он тратил их на самые лучшие анораки. Подобное поведение свидетельствовало о положительности его натуры, доброта Генри воспринималась сейчас как бальзам. Он придвинул стул, оседлал его, обхватил спинку руками. Полагаю, что все вокруг заметили, как много у меня посетителей и как хорошо они ко мне относятся.

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Кисмет

«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…

Ожидания Бена Уикса

Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.

После запятой

Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.

Что за девушка

Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.

Любовь без размера

История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.

Год Иова

Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.

С кем бы побегать

По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.

Мы с королевой

Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.

Гиппопотам

Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.

Тайный дневник Адриана Моула

Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.