Стретч - 29 баллов - [80]
— Выходи, голуба.
Нас окружал новый, ухоженный жилой массив с невысокими домами из добротного красного кирпича — размашистое факсимиле мещанского района. Окна закрывали вычурные тюлевые занавески, по подоконникам лепились фарфоровые таксы и хрустальные балерины. Мы явно находились в Южном Лондоне, так как не проехали и десяти минут, но для меня что Лондон, что Минск — теперь было все равно. Наш брат, выходец из среднего класса, даже если за душой остается всего сорок три пенса (как у меня), не заглядывает в жилмассивы. Даже в такие, где есть тюлевые занавески и коллекции статуэток Мне и встречать-то никого из живущих в жилмассивах не приходилось. За десять последних лет я точно никого не встречал, кроме Барта и Брайана. Теперь меня привезли сюда навешать кренделей, и вряд ли после такой рекламы мне захочется бывать здесь чаще. Брайан, легонько придерживая меня за локоть, потянул к боковому входу одного из домиков. Барт повозился со связкой ключей, тяжелой и костистой, как набалдашник палицы, и впустил нас внутрь.
Кухня сияла чистотой: линолеум розовый с бежевым, шкафы из фальшивого красного дерева с окошками в фальшивых свинцовых оправах, стойка из фальшивого мрамора с фальшивыми глиняными горшками. Я успел разглядеть, потому что меня оставили одного на несколько минут. Наверху, очевидно, шел серьезный разговор. В кухню в распахнутом кожаном пальто вошла Мосасса, подружка Барта, у нее была задница размером с бочку и полинезийско-кубинская внешность. Мосасса сгребла со стойки какие-то ключи и глянула на меня. Изогнутая бровь и скривившиеся губы демонстрировали сочувствие и сожаление.
— Мне очень жаль, милый.
Она вышла раньше, чем я успел ответить, и меня тут же позвал в комнату Барт.
Я вошел спокойно, но во рту пересохло. Барг присел на корточки у стереосистемы, поставил Селин Дион, увеличил звук и указал мне на стул перед камином.
— Вот беда, Фрэнк, не следовало тебе сюда возвращаться, сам знаешь.
Я не мог придумать, что отвечать.
— Ведь ты хороший парень. По тебе не скажешь, что ты на такое способен.
Барт говорил озабоченным тоном, от которого меня пробирала дрожь.
— На что именно?
— Какого хрена, не прикидывайся дурачком, Фрэнк Сорок штук Нельзя смываться, когда ты должен сорок штук Нельзя просто так взять и смыться.
— Сорок штук?
— Да ладно, не ломай комедию. Ты же не дурак До Тони мы тоже еще доберемся.
Я посмотрел на свои руки, вцепившиеся в брюки на промежности. Тони, вот дуралей.
— Если ты их вернешь, все будет путем. Все забудем.
Завывания Селин Дион достигли критической точки. Они увлекали меня за собой, не позволяя сосредоточиться на теме разговора.
— Фрэнк, скажи что-нибудь. Где деньги?
— Не знаю.
— Подумай, Фрэнк.
— Нет, я правда не знаю.
— Куда ты их дел?
— Звучит слабо, но… я их не брал. Я понятия не имею, где они.
— Ну да, конечно. На другой день, как ты пропал, Тони Линг тоже пропадает, сорок штук пропадают, а ты ничего не знаешь.
— Честно, Барт, я не знаю.
— Скажи, где деньги, Фрэнк, и все будет нормально, — угрожающе промурлыкал Брайан.
Я покачал головой. Барт понизил голос:
— Второй вариант тебе не понравится, Фрэнк.
Я поднял голову и развел руками:
— Послушай, Барт. Нет у меня никаких денег, ни сорока тысяч, ни сорока фунтов. Даже сорока пенсов нет. Я не брал. Честное слово. Да мне бы и духу не хватило.
Барт покачал головой.
— Я тебя что-то не пойму. До этого ты был классный парень, Фрэнк, или я думал, что классный. Нормальный, конкретный парень. Ну что ты затеял? Пытаешься сам себя загнать в жопу? Ты этого добиваешься? Ты же не дурак, чтобы делать ноги с бухгалтером-китайцем, прихватив сорок тысяч. Ты не мог не знать, что фокус не выгорит. Это — Лондон, и это — реальность. Мы здесь, и ты с нами, это — реальность.
Барт для доходчивости постучал мясистой лапой по подоконнику.
— Некоторые могут не знать, но ты не настолько глуп.
— Видимо, настолько.
— Значит, ты не собираешься возвращать деньги?
— Я же говорю, я хотел бы отдать, да не могу.
— А что Тони Линг? Не надо мне говорить, что ты не знаешь, где он.
— Послушай, давай мы закончим эту волынку?
— Закончим, не волнуйся.
Барт подошел вплотную, наклонил бычью башку.
— Если мы не найдем Тони, то займемся тобой.
Дыхание Барта пахло мятой. Он был помешан на личной гигиене. Личная гигиена — уродливая сестра необузданной агрессии. Барт отступил назад.
— И последнее, Фрэнк. Не вздумай идти к легавым. У нас куча людей, которые горят желанием устроить тебе подставу.
— Как это? Я действительно…
Барт начал загибать пальцы.
— Три месяца брал деньги из банка, иногда по пять тысяч в неделю, все наличкой, без записей. У них есть видеозаписи из банкоматов и кассовых залов, у меня везде приятели. Тебе крышка.
— A-а, какой я дебил.
— Дошло.
Барт распрямился, потер лицо ручищами-отбивными.
— Барт, могу я тебе задать пару вопросов?
— Только быстро.
— Как та меня нашел сегодня утром?
— Ребят в «О’Хара» проинструктировали, чтобы тебя высматривали. Мы знали, что ты рано или поздно появишься.
— Какой дебил.
— Все?
— Последний вопрос. Как ты умудрился разориться?
— Я не разорился. Это — маневр.
— Значит, тебе эти сорок штук не нужны вовсе?
«Песчаный берег за Торресалинасом с многочисленными лодками, вытащенными на сушу, служил местом сборища для всего хуторского люда. Растянувшиеся на животе ребятишки играли в карты под тенью судов. Старики покуривали глиняные трубки привезенные из Алжира, и разговаривали о рыбной ловле или о чудных путешествиях, предпринимавшихся в прежние времена в Гибралтар или на берег Африки прежде, чем дьяволу взбрело в голову изобрести то, что называется табачною таможнею…
Каково это – работать криминальным журналистом? Мир насилия, жестокости и несправедливости обнажается в полном объеме перед тем, кто освещает дела о страшных убийствах и истязаниях. Об этом на собственном опыте знает Екатерина Калашникова, автор блога о криминальной журналистике и репортер с опытом работы более 10 лет в федеральных СМИ. Ее тяга к этой профессии родом из детства – покрытое тайной убийство отца и гнетущая атмосфера криминального Тольятти 90-х не оставили ей выбора. «Записки криминального журналиста» – качественное сочетание детектива, true story и мемуаров журналиста, знающего не понаслышке о суровых реалиях криминального мира.
Как стать гением и создавать шедевры? Легко, если встретить двух муз, поцелуй которых дарует талант и жажду творить. Именно это и произошло с главной героиней Лизой, приехавшей в Берлин спасаться от осенней хандры и жизненных неурядиц. Едва обретя себя и любимое дело, она попадается в ловушку легких денег, попытка выбраться из которой чуть не стоит ей жизни. Но когда твои друзья – волшебники, у зла нет ни малейшего шанса на победу. Книга содержит нецензурную брань.
«…Вообще-то я счастливый человек и прожила счастливую жизнь. Мне повезло с родителями – они были замечательными людьми, у меня были хорошие братья… Я узнала, что есть на свете любовь, и мне повезло в любви: я очень рано познакомилась со своим будущим и, как оказалось, единственным мужем. Мы прожили с ним долгую супружескую жизнь Мы вырастили двоих замечательных сыновей, вырастили внучку Машу… Конечно, за такое время бывало разное, но в конце концов, мы со всеми трудностями справились и доживаем свой век в мире и согласии…».
Роман, написанный на немецком языке уроженкой Киева русскоязычной писательницей Катей Петровской, вызвал широкий резонанс и был многократно премирован, в частности, за то, что автор нашла способ описать неописуемые события прошлого века (в числе которых война, Холокост и Бабий Яр) как события семейной истории и любовно сплела все, что знала о своих предках, в завораживающую повествовательную ткань. Этот роман отсылает к способу письма В. Г. Зебальда, в прозе которого, по словам исследователя, «отраженный взгляд – ответный взгляд прошлого – пересоздает смотрящего» (М.
Макс фон дер Грюн — известный западногерманский писатель. В центре его романа — потерявший работу каменщик Лотар Штайнгрубер, его семья и друзья. Они борются против мошенников-предпринимателей, против обюрократившихся деятелей социал-демократической партии, разоблачают явных и тайных неонацистов. Герои испытывают острое чувство несовместимости истинно человеческих устремлений с нормами «общества потребления».
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.