Стретч - 29 баллов - [13]

Шрифт
Интервал

Оставь мы этот эпизод без продолжения, он со временем превратился бы в позабытый секрет. Но Люси не отступилась, и когда в следующий раз мы оказались у нее на квартире одни, то довели дело до конца. Мы трахались неуклюже, с закрытыми глазами и без особой радости, но все равно сильно возбудились. Мы оба чувствовали паскудство и низость, смешанные, однако, со странным ощущением взрослости — словно мы только что покинули замкнутый мир Оксфорда и погрузились в мир настоящий, где реальные поступки имеют реальные последствия.

Как бы то ни было, Люси одумалась довольно быстро («Кажется, Том как раз получил первый чек на крупную сумму?» — «Нет-нет, Фрэнк, ну зачем ты так?»), и нам пришлось пройти муторную процедуру искупления. Мы договорились встретиться в пабе, «где нас никто не знает», и Люси долго и тоскливо нудила о том, как она виновата, в каком она смятении и как она только могла подумать об измене Тому. Люси объясняла свое помешательство чрезмерной увлеченностью Тома карьерой, в которой ей не было места по определению. Она говорила, что хотела почувствовать надежное плечо, и, мол, я ей это чувство доставил. Выходит, весь эпизод был криком о помощи — как заведомо неудачная попытка самоубийства. Самоуважения мне это не добавило. Люси много плакала, а я смущенно озирался. У меня мелькнула мысль, а не взять ли ее прямо сейчас, тепленькую, влажную от слез, беззащитную? — но я сдержался. Да и куда мы могли пойти? Кроме того, она мне даже не нравилась. И потом, о Томе надо было подумать. И потом, и потом…

Видимо, она получила то, что хотела, потому что всего через несколько месяцев они поселились вместе, и Люси больше никогда не упоминала тот момент сомнений или паники, или что это было. Теперь они обзавелись «конюшней», купаются в самоуверенности и деньгах, ждут ребенка и незыблемы как скала.

Когда меня начинает доставать беспечная легкость, с которой Том идет по жизни, я, ужасаясь собственным побуждениям, вызываю из памяти причудливую авантюру с Люси. Получи, малыш, ниже пояса. Когда Том особенно оживлен и самодоволен, когда возносит до небес Люси, вот как сейчас, я смотрю на него в упор и думаю: «Эх, Том, Том…» — и скрепя сердце двигаю дальше.

240 фунтов в месяц

После обмывания беременности Люси если кто и нуждался в няньке, так это я. Слава богу, у меня имелся Генри, сосед по квартире, ее же владелец и постоянный источник строгой мужской заботы. Генри Стенджер всегда набирал хороший балл. Он, вне всяких сомнений, преуспел в жизни больше меня. Вот его расклад:

Итого: 59 баллов. Совсем неплохо!

Генри был милосерден в то утро, правда, он был милосерден в любое утро.

— Ну, поведай теперь свою версию событий. — Генри присел на краешек кровати с большой кружкой чая в одной руке и узловатой самокруткой в другой. Длинные вьющиеся волосы были, как обычно, заправлены за уши.

— О-о черт. Генри, я опять что-нибудь натворил?

— Есть такое дело. Том только что звонил, спрашивал, как ты и был ли у врача.

— У врача?

— У тебя над правым глазом приличная шишка, а на подбородке — засохшая кровь. Говорят, что ты в каком-то стильном ресторане дал в морду банковскому менеджеру Колину, наблевал в раковину от Филипа Старка[21], бодался с унитазом, а затем, обняв его, пытался заночевать прямо в сортире. Том опасался, что таксист сдаст тебя в травматологию — в таком ты был состоянии.

— О боже, действительно натворил. И это, конечно, не все?

— Конечно. Но ты еще не готов выслушать всю историю до конца. Вот, выпей пока чаю.

Лежа на спине, я пребывал в том золотом промежутке между сном и прозрением, когда кажется, что жестокое похмелье, может, и не наступит. Я приподнялся, опершись на локоть, чтобы взять кружку, и мне немедленно захотелось вернуться назад в этот промежуток.

— О боже, о-о-о боже, ой-ой-ой…

— Похмелье? Эта штука не поможет? — Генри повертел «козью ножку» в пальцах с обгрызенными ногтями. — Специальный рецепт «проснись и пой» от Генри — две части мягкого гашиша и одна часть свежей травы в гильзе из-под «Мальборо лайт».

Я, поколебавшись, отказался. Вкус во рту был такой, словно я всю ночь ел угли из костра.

— Не, Генри, спасибо. Лучше тост.

— Какие проблемы, командир? Будет тебе тост.

Генри исчез, а я попытался сложить вместе обрывки воспоминаний о вчерашнем вечере. Я хорошо помнил прибытие в ресторан, где меня усадили напротив Софи и Колина. Софи благородно выгораживала меня после прокола с почтовым отделением. Я тихо застонал, вспомнив, как пытался лапать ее, когда подавали рыбу. Нехорошо, конечно, но пока не смертельно.

Ой, нет, я, кажется, заставил Люси вынуть блузку из юбки, чтобы, встав на четвереньки, послушать, что у нее там в животе. Было? Точно, было. Вроде бы я также шептал ей на ухо (пожалуйста, скажите, что это неправда), что всегда был в нее влюблен. А потом… У меня вырвался жалобный стон, прервавший поток кошмарных воспоминаний. Когда на следующее утро после бурной ночи меня пронзало раскаяние, я, пока не закончится весь этот ужас, обычно погружался в судорожное, вымученное, бессмысленное веселье в духе песенки «Быть мне счастливой»[22]

Продолжить чтение
Рекомендуем почитать
Пробуждение

Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.

Без воды

Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.

Дневники памяти

В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.

Настоящая жизнь

Держать людей на расстоянии уже давно вошло у Уолласа в привычку. Нет, он не социофоб. Просто так безопасней. Он – первый за несколько десятков лет черный студент на факультете биохимии в Университете Среднего Запада. А еще он гей. Максимально не вписывается в местное общество, однако приспосабливаться умеет. Но разве Уолласу действительно хочется такой жизни? За одни летние выходные вся его тщательно упорядоченная действительность начинает постепенно рушиться, как домино. И стычки с коллегами, напряжение в коллективе друзей вдруг раскроют неожиданные привязанности, неприязнь, стремления, боль, страхи и воспоминания. Встречайте дебютный, частично автобиографичный и невероятный роман-становление Брендона Тейлора, вошедший в шорт-лист Букеровской премии 2020 года. В центре повествования темнокожий гей Уоллас, который получает ученую степень в Университете Среднего Запада.

Я уйду с рассветом

Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.

Всё, чего я не помню

Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.

С кем бы побегать

По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.

Мы с королевой

Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.

Гиппопотам

Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.

Тайный дневник Адриана Моула

Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.