Стретч - 29 баллов - [12]
Когда в самом конце восьмидесятых либерализировали наркотики, я уже вырос. В городках на севере Англии в середине восьмидесятых утвердилось мнение, порожденное страхом перемен, что принимать наркотики — все равно что плакать, и то и другое — удел сопливых южан. К наркотикам мы относились как луддиты к машинам. Разумеется, мир через нас перешагнул и пошел дальше. Нынче молодые — что на севере, что на юге — много не пьют, зато принимают «экстази» и элементарно предаются дурацким удовольствиям. Выросло целое поколение, для которого удовольствие не ассоциируется с метанием харча и полной отключкой. Пропащие люди!
Дружбу с Томом я поддерживал по будним дням и вне компаний, но от этого она не слабела. Я всегда делал из друга идола, а в случае с Томом это отношение усугублялось смутным, неотступным желанием дать ему кончить со мной. И все же я обожал его не только за уверенность в себе, внешность и обаяние. Не последнее место в системе ценностей занимала его семья. Во-первых, у него имелись две длинноногие сестры-блондинки. Мне, единственному ребенку, не помешали бы две такие сестрички. Однако настоящее восхищение у меня вызывало то, как Том относился к отцу и матери. Однажды в январе, когда мы вернулись с каникул в колледж, он рассказал мне, как встречают Рождество в доме Мэннионов. Дети собираются утром на гигантской родительской кровати, все обмениваются подарками и болтают. Вам это может показаться обычным делом. Если так, то извините за банальность. Но много лет, когда мне хотелось впасть в депрессию, я мысленно вызывал образ семьи Мэннионов в рождественский день.
Лучшее, что я сделал для Тома, это познакомил его с Люси. На втором курсе мы с Люси попали в одну группу по европейской истории семнадцатого века, и она заезжала за мной перед семинарами. При первой встрече я счел ее пустышкой. Разговорные изыски Люси казались мне жеманством. Разве люди говорят «легендарно!» или «знойно!» без иронии? Однако на семинарах она проявляла незаурядный ум. Мне ни за что не обрести такой ум — здравый, размеренный, мой ум — заполошный и перегретый. До меня не сразу дошло, что Люси по-своему красива, женственна и необычна, но даже когда дошло, меня все равно к ней не повлекло. Наверное, лошадям нравятся только лошади. Зато Том спикировал на нее как коршун. Примерно к подписанию Вестфальского договора они уже горячо планировали совместные ужины в ресторанах К началу Войны за испанское наследство Том не вылезал у нее из-под юбки.
Одним промозглым туманным февральским утром, семеня рядом с Люси на очередной семинар, я в шутку спросил то ли как ей понравился характер Мазарини, то ли чем был занят на выходные Валленштейн[19]. Она остановилась и посмотрела на меня так, словно я говорил на древненорвежском.
— Что? A-а, да. — Сказано это было очень нетерпеливо и отстраненно.
Мы продолжали идти в молчании. Я предположил, что впервые вижу любовь вблизи, и вдруг смутился, почувствовал себя лишним и ощутил дикую зависть.
Том даже умудрялся хранить верность — для него достижение воистину героическое. Женщин к Тому как магнитом тянет. Им хочется трахаться с ним, по-матерински нянчиться, дружить с ним, и все это — одновременно. Видит бог, даже я был к нему неравнодушен, чего уж говорить о помешанных на сексе девятнадцатилетних свистушках. Я торчал у линии штрафной площадки, пытаясь поймать одну из безадресных передач, которые он раздавал с мужской щедростью, но мне так и не довелось пробить по воротам. Большую часть двух семестров Том провел в своем будуаре с Люси, а мне осталось довольствоваться компанией моих истинных подрыт — кладовщицы Марье, Стеллы[20] и Викторины.
Именно тогда я вступил в ранний период моего увлечения Мэри О’Салливан. Она училась курсом младше и еще не успела сообразить, что студенческий бар вечером в четверг — неподходящее место для поисков Большой Студенческой Любви. Но о Мэри позже. Она заслуживает отдельного отступления.
Мы с Томом прошли через все испытания, выпадающие настоящим друзьям. Вскоре после окончания университета у Люси даже случилось помрачение ума из разряда «Я тебе не говорила, Фрэнк, что мне всегда хотелось с тобой переспать?».
Обычная, казалось бы, вещь, но мне тогда все было в диковинку. Я помню все странные, противоречивые детали. Мы сидели в темном индийском ресторане, и Люси прижала свою обтянутую чулком ступню к моей промежности. Пока Том шумно втирал моей девушке (Мэри на подходе к среднему периоду наших отношений) о юристах-наставниках, аренде и хитрожопых клерках-кокни, его невеста шурудила мои яйца большим пальцем ноги и таращилась на меня самым бесстыдным образом. В ширинке у меня стало тесно, словно ее набили мокрым песком. Мне повезло, что карьера Тома находилась на том этапе, когда он не мог говорить о ней без истерического восторга, потому что сам я говорить был не в состоянии. На следующее утро Люси позвонила мне прямо с работы и заявила, что мы должны встретиться. Я приехал к ней на квартиру в Хаммерсмит и признался, что тоже в некотором роде испытываю страсть, но, когда мы устроили шумную возню на кровати, я вдруг понял, что мне не хочется. Люси мне даже не нравилась. Мотивы, по которым я пустился во все тяжкие, были мне самому неясны, но ничего хорошего в них не было. В порыве суперменского благородства (и, признаться, чтобы скрыть внезапно пропавшую эрекцию) я отстранился от Люси, произнес возвышенную, но сбивчивую речь о верности дружбе, застегнулся и дал деру. Состоялось ли соитие? Люси наверняка сказала бы «да», определенная форма стыковки имела место, но я не уверен. Такой секс лишен своей первичной мотивации и завершения. В общем, я не уверен.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.
По улицам Иерусалима бежит большая собака, а за нею несется шестнадцатилетний Асаф, застенчивый и неловкий подросток, летние каникулы которого до этого дня были испорчены тоскливой работой в мэрии. Но после того как ему поручили отыскать хозяина потерявшейся собаки, жизнь его кардинально изменилась — в нее ворвалось настоящее приключение.В поисках своего хозяина Динка приведет его в греческий монастырь, где обитает лишь одна-единственная монахиня, не выходившая на улицу уже пятьдесят лет; в заброшенную арабскую деревню, ставшую последним прибежищем несчастных русских беспризорников; к удивительному озеру в пустыне…По тем же иерусалимским улицам бродит странная девушка, с обритым наголо черепом и неземной красоты голосом.
Если обыкновенного человека переселить в трущобный район, лишив пусть скромного, но достатка, то человек, конечно расстроится. Но не так сильно, как королевское семейство, которое однажды оказалось в жалком домишке с тараканами в щелях, плесенью на стенах и сажей на потолке. Именно туда занесла английских правителей фантазия Сью Таунсенд. И вот английская королева стоит в очереди за костями, принц Чарльз томится в каталажке, принцесса Анна принимает ухаживания шофера, принцесса Диана увлеченно подражает трущобным модницам, а королева-мать заводит нежную дружбу с нищей старухой.Проблемы наваливаются на королевское семейство со всех сторон: как справиться со шнурками на башмаках; как варить суп; что делать с мерзкими насекомыми; чем кормить озверевшего от голода пса и как включить газ, чтобы разжечь убогий камин...Наверное, ни один писатель, кроме Сью Таунсенд, не смог бы разрушить британскую монархию с таким остроумием и описать злоключения королевской семьи так насмешливо и сочувственно.
Тед Уоллис по прозвищу Гиппопотам – стареющий развратник, законченный циник и выпивоха, готовый продать душу за бутылку дорогого виски. Некогда он был поэтом и подавал большие надежды, ныне же безжалостно вышвырнут из газеты за очередную оскорбительную выходку. Но именно Теда, скандалиста и горького пьяницу, крестница Джейн, умирающая от рака, просит провести негласное расследование в аристократической усадьбе, принадлежащей его школьному приятелю. Тед соглашается – заинтригованный как щедрой оплатой, так и запасами виски, которыми славен старый дом.
Жизнь непроста, когда тебе 13 лет, – особенно если на подбородке вскочил вулканический прыщ, ты не можешь решить, с кем из безалаберных родителей жить дальше, за углом школы тебя подстерегает злобный хулиган, ты не знаешь, кем стать – сельским ветеринаромили великим писателем, прекрасная одноклассница Пандора не посмотрела сегодня в твою сторону, а вечером нужно идти стричь ногти старому сварливому инвалиду...Адриан Моул, придуманный английской писательницей Сью Таунсенд, приобрел в литературном мире славу не меньшую, чем у Робинзона Крузо, а его имя стало нарицательным.