Стремнина - [102]

Глядя на главного инженера, растерялся и Вася Подлужный. Можно было оборвать шнуры — и вся недолга, а он закричал Володе:

— Бросаем!

Но заряд оказался не под силу двоим парням. А Родыгин, вместо того чтобы помочь им, продолжал дергать рычаг, ничуть не думая о том, что если вдруг случится чудо, он сбросит вместе с зарядом и людей.

Его силой оторвал от рычага Арсений Морошка.

Когда заряд наконец-то сбросили, моторист Егозин, орудуя одной рукой, немедленно погнал свое суденышко задним ходом вниз по реке, спасаясь от взрыва. И все равно самосброс здорово встряхнуло взрывной волной, над ним просвистели камни, а потом его заволокло дымом.

К берегу возвращались молча.

— Ну, ничего, ничего, бывает… — заговорил Родыгин успокаивающе, когда они оказались в запретной зоне. — В конечном счете все будет в порядке. Я уверен. Сейчас отрегулируем рычаги и тяги.

— И опять? — спросил Морошка.

— А что — испугались?

— Немного боязно.

— То рискуете, а то трусите?

— Да и зря все…

— Ну, это мы еще поглядим!

Мотористу Егозину трудно было работать с пораненной рукой. На помощь к нему прибежали Кисляев, Уваров и Чернолихов. Они быстро осмотрели все рычаги и тяги, зачистили и смазали солидолом все узлы. Затем подвергли конструкцию тщательной проверке — она действовала легко и надежно. Теперь никаких случайностей не могло быть, и Родыгин, шагая вдоль самосброса, не удержался, чтобы не сказать об этом Морошке.

— Но этого… — он оглянулся на Подлужного, который понуро бродил по прибрежной тропе, — ни в коем случае! Растяпа. Только орать может. Зовите Волкова.

Арсений вправе был считать, что главный инженер, после того как ему не удалось отстранить от работы Демида Назарыча, не хочет встречаться со старым взрывником, и потому ответил нерешительно:

— Я думал, вы не желаете…

— Тут не до эмоций, — ответил Родыгин, хмурясь от неприятных воспоминаний. — Да, вот еще что… Возьмем сразу два заряда. Для экономии времени. Именно с этой целью на нем и сделано две площадки.

Арсений понял, что у главного инженера, несмотря на его показное спокойствие, сильно пошатнулась вера в успех своего самосброса. Он взглянул на солнце, по которому чаще, чем по часам, определял время, и взгрустнул от мысли, что весь день, должно быть, пропадет даром. Но ему ничего не оставалось делать, как подчиниться, и он ответил невесело:

— Воля ваша.

— А то ходи туда-сюда, — добавил Родыгин.

— Только вот какая закавыка, — вдруг, будто спохватившись, заговорил Морошка. — Не годится работать с двумя зарядами. Возишься с одним, а рядом…

— Чепуха! — ответил Родыгин, считая, что занозистый прораб всячески пытается найти такой изъян в его самосбросе, который обесценил бы его почти начисто. — Вы сегодня не в духе, вас и одолевают разные страхи.

— Нарушение…

— Будет вам талдычить!

Взрывники быстро смастерили на обеих площадках заряды, каждый из трех мешков, скрепленных воедино с помощью поперечных жердей. Между зарядами остался проход шириною всего в два шага.

Вышли в прорезь. Демид Назарыч приготовил шнуры и запалы для одного заряда. Но прежде чем заняться подготовкой к отпалке, он осторожно отложил сумку с остальными запалами и детонаторами к стенке рулевой рубки и всех предупредил:

— Глядите, тут моя сумка.

Подошли к камню. По команде прораба Демид Назарыч поджег шнуры. Все, наблюдавшие за работой старого взрывника, разом отступили назад. Слегка побледневший Родыгин, стоявший у рубки, немедленно дернул рычаг, и тот на сей раз сработал безотказно: площадка опрокинулась на левый борт, и заряд погрузился в реку.

Самосброс быстро сносило по течению.

Родыгин уже собирался было поднять площадку, как над вторым зарядом, позади стоявших людей взметнулось пламя. Сильнее всех закричал Володя Полетаев, на котором мгновенно загорелась одежда. Спасаясь от огня, он спрыгнул в трюм самосброса, несколько секунд хлестал руками по тлеющей одежде, потом кинулся через борт.

Родыгин и Морошка одновременно бросились, минуя рубку, на корму самосброса, где уже метался Егозин, оставивший штурвал. Замешкался лишь Демид Назарыч. Спасаясь от огня, он заскочил в рубку, но тут ему подумалось, что горящий заряд можно ведь сбросить в реку — на том и кончится беда. Он бросился обратно из рубки, навстречу пламени, которое неистово взвивалось над палубой самосброса.

Но в тот момент, когда он ухватился за рычаг, его что-то ударило в грудь и вместе с обломками рубки сбросило в реку. Взорвались запалы в его сумке, о которой он совсем позабыл в суматохе…

Едва устояв от взрыва на ногах, Арсений понял, что огонь, того и гляди, ворвется в машинный отсек и тогда загорится мотор, взорвется бак с горючим и воспламенятся смазочные вещества, хранящиеся под самой кормой. Нельзя было терять ни одной секунды. Арсений готов был взреветь, когда ему пришлось сбросить в реку что-то кричавшего, растерявшегося Егозина с пораненной левой рукой. Но Родыгин растянулся на корме и так уцепился за кнехт, что Арсений никак не мог сорвать его с места. «Горим! Горим!» — кричал ему Морошка, дергая его за куртку, но Родыгин только дрыгал ногами. Тогда Морошка, не видя иного выхода, ударил Родыгина носком сапога в бок, и главный инженер, взвыв от боли, скатился за борт.