Стремительный поток - [57]

– Рассказывай дальше, Фанчон, – поторопила подругу Джин. – Как он выбрался?

Фанчон закинула ногу на ногу, затянулась сигаретой, выдохнула колечко дыма, а затем ответила:

– Шоферу Калвина велено было вернуться за ним в определенное время. Он вернулся на лодке. Калвин не сказал ему о том, что ты находишься в церкви, наоборот, торопил его – хотел поскорее оттуда убраться. А в довершение всего Лютер Калвин потребовал, чтобы проповедника Объединенной церкви обвинили в соучастии в побеге уголовного преступника.

– Да ты что?

– Честное слово! Будто это Крис устроил бурю, сорвавшую крышу картеровского коттеджа, за которую цеплялся бандит.

– А что сказали власти?

– Ха! Да они просто посмеялись над Калвином, услышав от Картера реальную историю. Это стало последней каплей, переполнившей чашу терпения многострадального попечительского совета. Его члены наконец-то взбунтовались, выгнали Калвина и сообщили Крису, что он может работать в церкви так, как ему угодно, что им не нужно, чтобы он тратил свое драгоценное время на погоню за деньгами. Впрочем, после всех этих событий они вообще отказались от увеличения церковного фонда. Через двадцать четыре часа приход пожертвовал денежную сумму, которая накопилась за много недель, на помощь жертвам наводнения, а потом вежливо, но твердо известил графиню о том, что им не нужен ее дар. Лютер Калвин немедленно выставил свой дом на продажу, забрал дочерей и поехал путешествовать по миру. Так произошел исход Калвинов из города Гарстона: Кристофер Уинн должен быть благодарен, что его избавили от одной из навязчивых обожательниц.

– И он… действительно благодарен?

Голубые глаза Фанчон затуманились. Она вздохнула:

– Невозможно понять, что чувствует Крис. Он изменился. Ужасно похудел и уже не смеется, как раньше. Возможно, он грустит из-за того, что сестра его покидает.

– Покидает?!

– Ты и об этом не знаешь? Она уезжает за границу по делам фирмы первого января… Ну ладно, Джин, мне пора – дома забот невпроворот. Крис придет после службы выпить кофе вместе с исполнителями рождественских гимнов. Город сегодня будет весь в огнях! Загорятся свечи в окнах, на каждой елке замигают цветные лампочки, и еще пройдет служба в Объединенной церкви. Крис Уинн всегда великолепен, но его проповедь в канун Рождества – это бесценный подарок. Может, ему удастся растревожить даже твое сердце, а ведь ты самое бесчувственное существо женского пола из всех, кого я знаю! – Фанчон захихикала. – А я-то думала, что еще задолго до сегодняшнего дня заполучу твой желтый родстер.

Глядя на горящие в камине дрова, Джин напомнила:

– Ты должна была получить его, только если бы я пошла в церковь из-за мужчины, а не из любопытства.

Фанчон застегнула ворот меховой шубки и лукаво подмигнула:

– Ничего, у меня по-прежнему сохраняется надежда. Ужасно жаль, что ты не можешь быть с нами сегодня вечером. Ты, наверное, вообще нигде не бываешь.

«Похоже, Фанчон боится, что я могу приехать к ней на вечеринку, ведь там будет Гарви», – улыбнулась про себя Джин.

Вслух она сказала:

– О, я кое-куда выбираюсь время от времени. Хьюи считает, что сейчас я нуждаюсь в общении с людьми, в ярких огнях и музыке больше, чем когда-либо. На танцы я, правда, не хожу – не хочется, но бываю на других мероприятиях. – Тут непреодолимое желание снова оказаться в Гарстоне захватило ее, и она услышала собственный голос: – Может, сегодня вечером я к тебе загляну.

Глава 23

Несколько часов спустя Джин остановила свой желтый родстер на въезде в Гарстон. Наводнение повсюду оставило следы: железная опора моста была погнута, словно деталь детской железной дороги; куст застрял в кроне высокого дерева, как сороконожка, угодившая в гигантскую паутину; наспех сооруженный забор ограждал от посетителей обвалившийся берег.

Когда снегопад бросил первые снежинки на ветровое стекло, Джин завела мотор и вернула поток мыслей на прежнюю дорожку. Что заставило ее помчаться обратно в Гарстон? Не только импульсивное побуждение сбить с Фанчон спесь. Перед отъездом она позвонила отцу. Он с тревогой спросил:

– Что-нибудь случилось?

– Нет, Хьюи. Ты не слишком разочаруешься, если мы отметим Рождество в «Хилл-Топ»?

– Разочаруюсь? Да ничего не может быть лучше! Графиня даже обиделась на тебя из-за того, что ты собиралась праздновать отдельно.

– Тогда я сегодня приеду. Роза встречается со своими итальянскими родственниками. Не жди меня к обеду, возможно, я поздно освобожусь – надо закончить дела здесь. Пока.

Она проезжала милю за милей, снова и снова повторяя про себя вопрос Гарви Брука: «Ты влюблена в Уинна?»

«Допустим, это так, – сказала она себе. – Допустим, ты влюблена в Кристофера Уинна, и что? Действительно ли ты ему нужна?» Джин не получала от него никаких вестей с тех пор, как покинула Гарстон. Лютер Калвин говорил, что карьере Уинна придет конец, если она выйдет за него замуж, но каменноликий утратил свои полномочия, его больше нет на сцене. В течение этих трагических недель всякий раз, когда Роза приносила поднос с письмами, Джин просматривала их с отчаянно бьющимся сердцем. От Кристофера не пришло ни одного письма. Если бы она действительно была ему дорога, то он наверняка написал бы, а возможно, даже приехал к ней… Графиня говорила, что любовь – это экстаз, агония, страдание. Для нее, для Джин, это была медленная пытка, чудовищный кошмар сомнений. Но даже если его чувства действительно глубоки, сможет ли она стать той женщиной, которая будет помогать ему, а не служить помехой в избранном им деле? Она, не прочитавшая в жизни ни одной молитвы?