Стрела и солнце - [82]

Свет! В щели меж досками пола — свет! Откуда? Внизу — подполье, старый, заброшенный погреб, которым не пользуются уже много лет.

И в прояснившемся мозгу Клеаристы разом вспыхнул и отчеканился вопрос: почему в подполье горит свет?

Клеариста завозилась на полу, чтобы устроиться поудобней, приникла глазом к щели, замерла на некоторое время, стараясь лучше разглядеть, что творится внизу… и внезапно слабо вскрикнула и откинулась назад.

Потом, дрожа, припала к щели ухом… осторожно поднялась, бесшумно, на цыпочках, выскользнула из чулана и со всех ног бросилась к хозяйке.

— Гикия, сестрица, встань! — растормошила она дочь Ламаха.

— Ну?

— Беда!

Гикия спросонок неприязненно и сердито поглядела на Клеаристу.

Почему она здесь, а не в чулане? И что ей такое примерещилось?

Клеариста окаменела перед кроватью — прямая и строгая, как жрица, произносящая заклятие. Расширенные глаза служанки выражали изумление и ужас. И потому, что девушка не дрожала, не ахала, не охала, как обычно, а молча стояла, потрясенная чем-то, Гикия поняла — действительно случилось что-то страшное.

Холодея от недобрых предчувствий, Гикия сбросила покрывало и схватила Клеаристу за руку:

— Какая беда? Говори!

— Пойдем, сестрица. Только не в чулан… оттуда плохо видно… ничего не расслышишь. Я знаю другой путь.

— Ради богов, что случилось?

— Идем скорей, увидишь сама.

Гикия уловила в голосе Клеаристы тень повелительности. Она, никогда прежде не видевшая в служанке такую многозначительную строгость и мужественную решимость, невольна покорилась ей и молча побежала следом, когда та с неожиданной твердостью увлекла хозяйку за собой.

Знание тайны в один миг возвысило служанку над госпожой как в глазах самой Клеаристы, так и в понимании Гикии. Старшая сестра превратилась в младшую и, целиком доверившись ей, только просила по дороге робко и умоляюще:

— Ну, скажи, миленькая, что случилось?

— Тише! — сердитым шепотом прикрикивала на хозяйку Клеариста и бормотала под нос, как помешанная: — Я знаю… знаю, как их подслушать…

Она привела Гикию в какую-то забытую конурку на нежилой половине дома. Клеариста ухватилась за медное кольцо, вделанное в люк подполья. Тяжелая крышка не поддавалась.

— Помоги!

Вдвоем они подняли громоздкую дубовую крышку люка. Открылась холодная темная пустота. Расстелив на полу возле провала плащ, Клеариста легла на него и коротким движением ладони пригласила Гикию сделать тоже.

— Смотри вниз!

Они с четверть часа глядели в темноту. Постепенно, по мере того, как глаза их привыкали к мраку, внизу проступали очертания каменных ступенек.

— Видишь? За мной.

Клеариста быстро и гибко, как ящерица, нырнула в отверстие. Гикия, замирая от страха, последовала за нею. Она ни о чем не думала — в такие напряженные мгновения не размышляют. Только сердце стучит — ох, как стучит сердце.

Они лихорадочно сползли по ступенькам вниз и оказались в адском колодце.

Ни зги!

— Дай руку, — чуть слышно прошептала Клеариста. — Но — тихо!..

Руки их встретились. Обе, дрожа, медленно, наощупь двинулись по дороге, известной лишь Клеаристе.

Дом Ламаха — когда-то богатый, один из крупнейших в Херсонесе — стоял над ячеистой пустотой, имея, помимо двух верхних этажей, еще нижний, скрытый от посторонних глаз — подвалы.

Еще Ламахов прадед, возводя стены жилища, уделил много внимания безопасности обитателей, их продовольственных запасов; дед углубил тайные хранилища, отец добавил другие погреба. Жизнь была тревожной, и люди, ставя новые стены над землей, с еще большей тщательностью создавали убежища под нею.

Но поскольку представитель каждого поколения делал это на свой лад и по собственному усмотрению, оставляя без внимания или замуровывая не приглянувшиеся ему по какой-нибудь причине старые подвалы и создавая добавочные, то со временем каменистый участок под обширным двором приобрел сходство с бесчисленными и сложными норами кротов. Ходы между ними закладывались человеком или заваливались сами. Использовалось то, что было поблизости, рядом, под рукой — вся путаница темного подземелья не была известна даже Ламаху.

И если Клеариста — слава ей! — сумела быстро найти верное направление во всех невообразимых переходах и поворотах, то это обстоятельство надо целиком отнести за счет ее основательных, зорких, осторожных приятелей — рабов, назначавших свидания там, где никакой комар не мог подточить носом.

Клеариста и Гикия сворачивали то вправо, то влево, натыкаясь на огромные винные сосуды, мешки с зерном, тюки кож и шерсти, и остановились у скользкой обомшелой стены.

— Ти-хо!! — прошептала Клеариста на ухо госпоже. — Иначе мы вспугнем ночных птиц. Иди сюда.

Крепко вцепившись хозяйке в кисть руки, она потащила Гикию куда-то наверх по каменным ступеням. Забрезжил свет.

Клеариста изо всех сил стиснула дочери Ламаха горячую ладонь. Гикия поняла, что теперь следует быть особенно осторожной. Где-то рядом слышались приглушенные голоса.

— Смотри, — сказала Клеариста одними губами и подтолкнула Гикию поближе к источнику света.

Гикия увидела маленькое зарешеченное окошко, заткнутое с той стороны тряпкой.

Тряпка наполовину вывалилась, открыв небольшое отверстие, из которого и струился свет. Гикия приникла к окошечку.