Стрекоза в янтаре. Время сражений - [9]

– Нет, – не задумываясь, ответила я. – А почему ты спрашиваешь?

Он пожал плечами, не глядя на меня.

– Просто я подумал, какая ты красивая, когда увидел тебя спускающейся по холму с корзиной в руках. Солнце золотило твои волосы, и у тебя был такой вид, словно ты выросла здесь и никогда не уезжала отсюда. Но вдруг мне в голову пришла мысль, что Лаллиброх не совсем подходящее место для такой женщины, как ты. Здесь жизнь простая, не та, что была у тебя во Франции, и нет даже интересной работы, такой как в «Обители ангелов». – Он робко, искоса взглянул на меня. – Боюсь, со временем тебе наскучит здесь.

Я помолчала немного, прежде чем ответить, как будто бы сама никогда об этом не думала.

– Со временем, – многозначительно повторила я. – Джейми, я много чего видела за свою жизнь и много где побывала. Там, откуда я пришла, было много такого, чего мне порой не хватает. Мне хотелось бы проехать в омнибусе по Лондону или поднять телефонную трубку и поговорить с кем-нибудь, кто находится далеко-далеко. Мне хотелось бы отвернуть кран и чтобы из него потекла горячая вода, вместо того чтобы носить воду из колодца и греть ее на огне. Я хотела бы иметь все это, но коль скоро это невозможно, я принимаю все как должное. Что же касается роскошной жизни, то я в ней не нуждалась, даже когда имела ее. Красивая одежда – это очень приятно, но если при этом необходимо постоянно следовать строгому этикету, терпеть интриги, и злословие, и скучные вечеринки… нет, тогда и она не нужна мне. Лучше я буду жить, как захочу, и буду говорить, что захочу.

Он рассмеялся, а я снова взяла его за руку.

– Что же касается работы, у меня и здесь ее хватает. – Я кивком указала на корзину с травами и лекарствами. – Я чувствую, что нужна здесь. И если я скучаю по матушке Хильдегард и другим своим друзьям, то хотя здесь и нет телефона, зато время от времени приходят письма.

Я остановилась, держа его за руку и глядя на него снизу вверх. Солнце садилось, освещая лишь одну сторону его лица.

– И потом, Джейми, единственное, чего я хочу, – всегда быть рядом с тобой. Больше мне ничего на свете не надо.

Он стоял с минуту молча, затем наклонился и нежно поцеловал меня в лоб.

– Забавно, – сказала я, когда мы миновали вершину небольшого холма и стали спускаться к дому. – Я как раз собиралась задать тебе те же самые вопросы. Счастлив ли ты здесь после той жизни, которую вел во Франции.

Он улыбнулся в ответ и задумчиво посмотрел на трехэтажный дом из белого камня, отливающий золотом в лучах заходящего солнца.

– Но ведь здесь мой дом, англичаночка. Мое место здесь.

– Ты хочешь сказать, что был рожден владеть всем этим?

Он глубоко вздохнул и положил руку на деревянный забор, огораживавший ближайшее к дому поле.

– Не совсем так, англичаночка. По праву этот дом должен был принадлежать Уилли. Если бы он был жив, я бы, скорее всего, стал солдатом, а может быть, купцом, как Джаред.

Уилли, старший брат Джейми, умер от оспы, когда ему было одиннадцать лет, и таким образом наследником Лаллиброха стал младший брат, шестилетний Джейми.

Он передернул плечами, как бы пытаясь освободиться от тесной рубашки. Это был характерный для Джейми жест в минуты душевной тревоги и сомнений. Я уже многие месяцы не замечала его.

– Уилли умер. А я стал лэрдом.

Он взглянул на меня, слегка смутившись, полез в свою кожаную сумку и вынул из нее маленькую змейку, искусно вырезанную из вишневого дерева. Ее вырезал Уилли и подарил Джейми в день рождения. Сейчас змейка лежала у него на ладони, головка повернута назад, как будто она удивленно рассматривает свой хвост. Джейми задумчиво погладил поделку. От прикосновения дерево заиграло, переливаясь мягким светом.

– Я иногда мысленно беседую с Уилли, – сказал Джейми, слегка подбрасывая змейку на руке. – «Если бы ты был жив, брат, и был бы лэрдом, ты вел бы хозяйство, как я, или как-то иначе?»

Он взглянул на меня и слегка покраснел.

– Это очень глупо с моей стороны?

– Нет.

Я коснулась гладкой змеиной головки кончиками пальцев.

С дальнего поля послышался чей-то звонкий смех. Он прозвучал в вечернем воздухе подобно тронутой ветром струне.

– Я часто делаю то же самое… – мягко сказала я после короткой паузы. – Разговариваю с дядей Лэмом. Или с родителями. Особенно с мамой. Я не очень часто думала о ней, когда была маленькой, только иногда видела во сне какую-то ласковую, нежную женщину с приятным певучим голосом. Но во время болезни, когда у меня был жар… порой мне казалось, что она со мной рядом.

Меня захлестнула внезапно нахлынувшая волна горестных воспоминаний. Воспоминаний о потерях, совсем недавних и давнишних.

Джейми нежно коснулся моего лица, смахнув слезинку, появившуюся в уголке глаза.

– Мне порой кажется, что мертвые так же любят нас, как мы любим их, – тихо сказал Джейми. – Пойдем, англичаночка. Прогуляемся перед обедом.

Он обнял меня за плечи, плотно прижав к себе, и мы медленно пошли вдоль забора. Сухая трава шуршала под ногами.

– Я знаю, что ты имеешь в виду, англичаночка, – продолжал Джейми. – Иногда где-нибудь в поле или на ферме я вдруг слышу голос отца, хотя в тот момент даже и не думаю о нем. Мне кажется, я слышу, как он разговаривает с кем-то, смеется или успокаивает лошадь у меня за спиной.