Стражница - [94]

Альбина вздрогнула – так неожидан был подобный вопрос.

– Нет, – сказала она. – Как-то вот…

– Крестись, – сказала знахарка.

Альбина посилилась понять знахарку, но ход ее мысли остался недоступен ей.

– Рак у меня – снова выговорила она. – Рак. Отвар мне бы какой…

Большое, бородавчатое, иссеченное паутиной морщин лицо знахарки в полутора метрах от нее имело лик самой судьбы.

– Сгорела ты, – сказала знахарка. – Одна головня, какой отвар тебе. Приготовиться нужно.

– К чему приготовиться? – прошевелила онемевшими губами Альбина, понимая ее на этот раз совершенно отчетливо, – и понимать не желая.

– Ну так к чему-чему… что прикидываться-то! – не дала ей поблажки знахарка. – Нет у меня для тебя отвара.

Альбина сидела напротив нее, не смея поверить. – А вот Татьяна… птичницей зовут… у нас живет… – залепетала она. – Ей ты… и уже три года…

Знахарка перебила Альбину:

– Для кого есть, для кого нет, что ж ты мне не веришь, сердечная, если пришла!

Поднять Альбину, чтобы уходить, потребовалась невестка. Знахарка, темно громоздясь в своем кресле, молча наблюдала за их движениями, молча проводила взглядом до самой двери, но, когда уже начали открывать ее, окликнула Альбину:

– А больше-то с тобой некому, что ли, возжаться?

Смысл ее вопроса не дошел до Альбины.

– То есть? Вы о ком? – спросила она.

– О товарке твоей.

– А собственно… – до Альбины так и не доходило, что имеет в виду знахарка.

– То «собственно». Она вот тебя и выпила, – сказала знахарка.

Альбину ударило молнией, Она вспомнила. Как она могла забыть! Ведь это из-за невестки ушла она тогда из дома и жила в том продувном садовом строении. И получается, если бы не вернулась домой, все могло бы быть по-другому!

– Что вы такое несете?! – с еле сдерживаемой яростью в голосе произнесла невестка. – В вас ответственность за свои слова какая-то есть? Это вы с больным человеком!

– Да ты виновата разве, – сказала невестке знахарка.

Альбина смотрела на знахарку, и ей чудилось, что та дает ей сейчас именно тот, необходимый совет.

– А если… если я сейчас, – спотыкаясь, проговорила она, – сейчас если… без нее?

– Не можешь, поди, без нее? Без нее, поди, как без рук, без ног?

Альбина выдавила из себя что-то нечленораздельное. Знахарка видела ее глубже, чем видела себя она сама.

– Ладно, забудь, – махнула рукой знахарка. – Теперь уж без разницы.

Сухонькая, легкая, как перо, ее помощница, подождав-подождав в полуоткрытых дверях с новым пациентом, толкнула дверь, растворяя во всю ширь, и принялась вытеснять Альбину с невесткой из комнаты:

– Идите, идите, давайте, вот встали! Закончен прием, идите!

Дома Альбина сразу легла в постель и не вставала с нее, даже чтобы сходить в туалет, целые сутки.

Через сутки, поднявшись, она позвала к себе старшего сына и попросила отправить ее в психушку. Вернуться в онкологическую больницу после самовольного ухода нечего было и думать, врачи бы теперь вволю накочевряжились, прежде чем вновь взяли ее, а ей требовалось покинуть дом как можно скорее. Она решила для себя за эти сутки, что должна протянуть сколь возможно долго. Какие бы страдания ни пришлось перенести для того. Она обязана была прожить высшую меру времени, какую только могла отпустить ей ее болезнь, а для того ей следовало оказаться вне доступности для невестки. Может быть, Ему не хватит именно одного дня ее жизни, чтобы довести назначенное до конца.

– Как я тебя отправлю туда, что тебе там делать сейчас, – отказался сын. – Лежи уж дома. Все лекарства, какие надо, все достану, не беспокойся.

В Альбине поднялась, полыхнула обжигающим пламенем такая злость, – она и не думала, что еще способна на чувства подобной силы.

– Не знаешь, как отправить мать в психушку?! – Голоса ей на настоящий крик уже не хватало, и нечто похожее на змеиный шип вырывалось из нее. – Вспомни! Придумай что-нибудь! Сочини! У меня диагноз, возьмут как миленькую!

– Мама! Мамочка! – стояла над ней, сменив сына, взяв ее руку в свои ладони и будто грея в них, невестка. – Мамочка, зачем вам туда? У нас такой камень будет на совести! Оставайтесь дома, я вам обещаю: я все для вас!

Альбина не отнимала у невестки свою руку, И не было на это энергии, и ничего она, кроме того, против самой невестки не имела.

– Хочу так, – сказала она невестке. – Сделайте, как я хочу.

28

Из психиатрической больницы Альбина уже не вышла. Онкологический ее диагноз раскрылся в первый же день, но ей требовалось уже не лечение, а лишь облегчение тех мук, через которые ей должно было пройти, и ее просто перевели в крохотную отдельную палату, длинную, как пенал, и разрешили приходить к ней на свидания прямо сюда и в любое время. Но невестку к себе она не пускала, а муж с сыновьями навещали ее по очереди, только чтобы забросить какое-нибудь питье вроде клюквенного морса, которого она выпивала за сутки литров пять, и она проводила дни в одиночестве, лежа с закрытыми глазами, и, стискивая от чудовищного напряжения скрежещущие зубы, вела черенок метлы, теряющейся в неведомой дали, в одну сторону, взмах заканчивался, движение иссякало, – и делала шаг вперед, налегала на черенок, чтобы повести в другую сторону…