Стражи Студеного моря - [60]
Перед строем стоял Поливанов.
Начальник политотдела развернул кожаную, тисненную золотом папку с адресом и прочел:
«КАПИТАНУ ВТОРОГО РАНГА
ПОЛИВАНОВУ ИВАНУ АРСЕНТЬЕВИЧУ!
ЗА ДОЛГОЛЕТНЮЮ И БЕЗУПРЕЧНУЮ СЛУЖБУ В СОВЕТСКОЙ АРМИИ И ПОГРАНИЧНЫХ ВОЙСКАХ КГБ СЕВЕРНОГО ОКРУГА.
ЗА ОБРАЗЦОВОЕ ВЫПОЛНЕНИЕ СВОЕГО СЛУЖЕБНОГО И ВОИНСКОГО ДОЛГА ПО ОХРАНЕ ГОСУДАРСТВЕННЫХ ГРАНИЦ СОЮЗА ССР»
Оркестр грянул туш. Звуки меди, отраженные от воды, понеслись через всю бухту.
Речи были простые и прочувственные. Старого военного моряка любили все — от матроса до командира — и, расставаясь с ним, искренне сожалели.
От офицерского состава «Вьюга» выступил командир корабля капитан 3 ранга Девятов, он был так взволнован, что, не закончив речь, обнял Поливанова, и они по-русски, троекратно расцеловались.
Краткую речь по поручению старшин и матросов «Вьюги» произнес боцман Хабарнов. Он вручил Ивану Арсентьевичу скромный подарок: выполненную матросами модель «Вьюги» — корабля, которым Поливанов командовал восемь лет.
Полной неожиданностью было появление на пирсе капитана рыболовного сейнера «Вайгач». Вергун сказал:
— Иван Арсентьевич! Мы вас ценим и любим. Не хотели мы, чтобы капитан Поливанов покинул Баренцево море. Поэтому моряки порта решили: переименовать передовое судно рыболовецкого флота сейнер «Вайгач» в сейнер «Иван Поливанов»!
С трудом сдерживая навернувшуюся слезу, Поливанов по трапу поднялся на борт буксира.
Гулко заработала паровая машина. Тупоносый буксир, отдав швартовы, развернулся и медленно, самым малым ходом пошел к выходу из бухты.
Поливанов стоял на палубе, прислонясь к надстройке.
Оркестр играл марш моряков-пограничников.
Выпустив белый султан пара, взревел свисток буксира. Ему ответил тифон флагмана, включили сигналы сторожевые корабли, катера и «касатки». На разные голоса ревели и басили гудки. Первая ракета взлетела с «Вьюги», затем залпы из сигнальных пистолетов ответили со всех кораблей.
Медленно, под шатром разноцветных звезд все дальше и дальше уходил буксир. Короткие, словно тревожные, гудки и тифоны затихли. Наступила торжественная и, пожалуй, грустная тишина.
Андрей очнулся, когда Девятов, взяв его под руку, повел в сторону корабля.
— Поздравляю вас, Нагорный, с окончанием училища. Не знаю, сумею ли я заменить вам Ивана Арсентьевича, но даю слово — постараюсь быть для вас тем, чем был для меня Поливанов. Через час мы уходим в море, вам надо быть на корабле.
Когда Андрей вернулся в дом приезжих, отведенная им комната усилиями Светланы преобразилась, приняла уютный, обжитой вид.
Выбрасывая из гейзера упругую струю, деловито урча, на столе кипел кофе в электрическом кофейнике. Одев поверх платья белый кружевной передник, Светлана накрывала на стол.
Поднявшись на носки, она обняла его:
— Сейчас, Андрейка, будем пить кофе.
Андрей посмотрел на часы. На кофе уже не оставалось времени, надо было еще собрать вещи. Молча он выключил кофейник и усадил Светлану рядом с собой на диван:
— Мы с тобой, Света, много говорили на эту тему… Помнишь — не пищать! Десять минут на сборы и двадцать мне на дорогу. В тринадцать часов я ухожу в море.
По лицу ее пробежала тень, но уже через мгновение, взяв себя в руки, она вскочила на стул, сняла со шкафа чемодан и, укладывая вещи, сказала:
— Ты знаешь, Андрейка, это даже хорошо. Вся наша жизнь будет из встреч и расставаний, мы начинаем с расставания. Я обещаю тебе, что каждую новую встречу я буду любить тебя больше и больше…
Андрей просил не провожать его.
Когда Нагорный вступил на трап, дежурный дал команду:
— Смирно!
— Вольно! — отозвался он и вошел на палубу своего корабля.
На звонок показался дежурный по низам:
— Товарищ лейтенант, как прикажете о вас доложить?
— Доложите командиру корабля: лейтенант Нагорный прибыл для прохождения службы.
Принял его замполит Григорьев. Футоров был в Москве, учился в Военно-политической академии имени Ленина. Говорили, что после окончания академии его назначат начальником политотдела отряда.
— Идем, товарищ лейтенант, на охрану государственной границы Союза ССР, — сказал замполит. — Но предварительно высадим нового начальника погранзаставы в губе Большой Перекатной, он должен сейчас прибыть…
Раздался звонок предупреждения.
— Думаю, что это он. Устройте его на время перехода в своей каюте.
Нагорный вышел на ют.
Старший лейтенант с чемоданом в руке легко вбежал по трапу — это был Фома Лобазнов.
Прозвенели колокола громкого боя.
Боцман Хабарнов отдал команду:
— Баковым— на бак! Ютовым — на ют! Со швартовов сниматься!
Корабль отвалил от стенки…
Светлана со старого пирса наблюдала за кораблем.
На фале стоящей у стенки «Грозы» взвились флаги добрых пожеланий.
«Вьюга» развернулась, малым ходом вошла в пролив и скрылась за скалистыми берегами Корги.
Светлана направилась к школе.
Над дверью семилетки висел кумачовый лозунг:
«ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ!»
Лозунг был написан для первоклассников, впервые надевших школьную форму, но это доброе пожелание Светлана справедливо отнесла и к себе.
Заполярье — Москва — Голицино, 1957—59–61 гг.
СЛОВАРЬ МОРСКИХ ТЕРМИНОВ И ПОМОРСКИХ СЛОВ
Балясина — деревянная ступенька штормтрапа (веревочной лестницы).
