Стражи Флорении - [41]

- Так ведь у Мэвис есть гладилка.

- Гладилка?

- Ну, гладильный шкаф.

- А утюга у вас нет?

- Утюга, - Берт на минуту задумался, - у Уила есть, наверное. Ими уж лет пятьдесят никто не пользуется. Да в ваших комнатах гладилки тоже есть, - поскольку это заявление меня не воодушевило добавил. - Я попрошу Уила, чтобы объяснил, как пользоваться.

Сперва даже показалось, будто он свою помощь в обучении предложить хотел.

Когда мы дошли до поворота, Бертрам остановился, пристально вглядываясь в тень на стене.

- Вылазь оттуда.

- Углядел-таки, волчара, - проворчала тень голосом Хьюго и вылупилась из стены, в самого Хьюго и превратившись.

- Опять без дела слоняешься.

- Хьюго волен слоняться, если ему хочется, - пожал плечами парень и закружился вокруг себя, раздувая полы неизменного балахона.

- И волен получать по башке от начальства.

- Начальство - сердитый лисенок, - хихикнул Хью.

По-моему Николас не очень был похож на лисенка, на волчонка гораздо больше. Маленького, загнанного в угол волчонка, обозленного на весь мир. Впрочем, у этого типа с маниакальными наклонностями всегда были очень странные сравнения.

- Сходи к нему. Ник сегодня был у Агнесс, так что помощь ему точно понадобится.

- О-о, так он ездил к жареной жабе, - сочувственно протянул Хьюго, не торопясь, впрочем, никуда идти.

Это что же надо было сделать бедной женщине, чтобы её окрестили жареной жабой? И почему именно жареной?

Генератор нелепых кличек перевел взгляд на меня и поинтересовался:

- Kertae Vile?

А потом затрясся от хохота, своего фирменного, явно свидетельствующего о психическом расстройстве. Аж до костей пробрало. И умчался, пообещав и зайти к лисенку, и сделать за него домашнее задание, и даже на ночь сказку почитать.

- Ну, полагаю, это было нормально? - уточнила я, когда темный силуэт скрылся.

- Даже не представляешь насколько, - вздохнул Берт, возобновляя движение. - Видела бы ты, что этот фьёрцин в Гратиаме вытворяет.

Да, раскачивающуюся люстру я наблюдала во всей красе. Впрочем, похоже, что сидение на люстре для Хьюго как раз является нормой.

- А что значит "фьёрцин"?

- Больше этого не говори, - нервно дернулся мужчина.

Что ж, итак было понятно, что слово не самое приличное.

Фрида

Уснуть я не могла долго. После такого-то разговора. Эта рыжая зараза меня ещё и выставить пыталась, когда напугала рассказами о Призраке. Сама она, похоже, по этому поводу не переживала, наверное, и мне не стоило. Но мысль о том, что в любую минуту рядом может появиться сумасшедший убийца не давала расслабиться. Впрочем, Анфиса права: Призрак убивает только преступников, а я... Ну, взрыв притона бомжей, вряд ли можно назвать преступлением... скорее, это благое дело.

Когда я уже начала падать в объятия Морфея, меня разбудил необычный свет, видимый даже сквозь сомкнутые веки. Открыв глаза, обнаружила у себя на груди сказочно красивого лазурного мотылька: сами крылья были глубокого темно-синего цвета, и с них, словно волны водопада, струился мягкий голубой свет. Увидев, что я уже не сплю, мотылек взлетел и замер недалеко от кровати в нескольких локтях от пола. Завороженная этим зрелищем, я поспешила одеться и последовала за мотыльком, который галантно ожидал меня у двери.

Коридор в неярком свете, трепетавшем от взмахов крыльев, выглядел просто волшебно, не смотря даже на то, что весь наш этаж был отделан по-современному. А когда мы стали по лестнице спускаться, я даже почувствовала себя героиней сказки. До тех самых пор, пока в конце не увидела чудовище. Чудовище коварно ухмылялось и, протянув лапищу, сцапало мотылька-предателя. Впрочем, надобность в нём отпала, в холле второго этажа и так светло было.

- Отчего столь хмурый вид, леди? - пропело чудовище.

Он ещё и спрашивает!

- Зачем разбудил?

Чудовище обиженно заломило бровки.

- Сегодня такая чудесная ночь. Я подумал, быть может, вы согласитесь составить мне компанию?

- Потрясная ночь, - согласилась я, - особенно для сна.

И развернулась, чтобы уйти. Больше никогда не буду бабочками любоваться. Сзади раздался вздох, полный разочарования. Ну-ну, вздыхай себе на здоровье. Страдай, вздыхай, плач. Стоп, он что, правда плачет? Вот тут я все-таки обернулась. Куолан не плакал, но выглядел до того жалко, что лучше бы рыдал.

- Эй! - подошла я к нему. - Что ты тут делаешь вообще?

Все же, я не каменная, сочувствие мне не чуждо. Даже к чудовищам.

- Дежурю, - вздохнул Лакансьель с выражением вселенской тоски.

- И как дежурится?

- Скучно. - Меня одарили благодарной улыбкой, - но теперь уже лучше.

- Так, держись-ка от меня подальше, - предупредительно отошла я на два шага.

Куолан сделал вид, что страшно оскорблен. Опровергать, впрочем, ничего не стал. Вытянул руку, проделав какой-то странный пасс, словно хватая кусок воздуха, и в ладони появилась роза, сперва угольно-черная, но за секунду обретшая нормальный цвет.

- Леди, почему вы так упорно сомневаетесь в чистоте моих намерений?

- Классный фокус, - похвалила, принимая цветок. - На ярмарках, наверное, много зарабатываешь.

Говорить, что в его намерениях я как раз не сомневаюсь, было излишним. Чудовище снова оскорбилось и отвернулось. Долго страдать, впрочем, ему не пришлось. Едва он отвернулся, весь этаж потряс жуткий грохот, будто кто-то гигантским молотом бил по железным воротам, ещё и пол дрогнул. Куолан тут же сосредоточился и прекратил изображать вселенскую печаль. Правда, куда он так сосредоточенно вглядывался, я так и не поняла, на мой взгляд, там ничего не было.