Стражи Флорении - [39]
- Эй, я могу оставить вас наедине, - хихикнула Мэв.
Берт, гневно засопел, потом развернулся, все-таки выругался и, уходя, грохнул дверью так, что с потолка что-то посыпалось.
- Ну, пойду что ли за чаем, - пропела Мэвис и упорхнула все также в одном полотенце. Впрочем, этот костюм, пожалуй, был намного приличнее тех, что висели в шкафу.
А я перебралась на диван, почему-то на полу вдруг стало жутко холодно. Рядом со шкафом осталась сиротливая кучка не разобранной одежды.
Мэвис вернулась чересчур быстро. Не успела этому удивиться, и обрадоваться не успела - поняла, что вошла вовсе не она.
- Она решила сдержать свое обещание? - скептично вопросил Берт, притворяя за собой дверь.
- К-какое? - заикнулась я и тут же пожалела о своем вопросе.
- Оставить нас наедине, - усмехнулся мужчина, присаживаясь рядом.
Как-то чересчур близко. Кровать большая, в конце концов, я с краю сижу, мог выбрать любое другое место. Судорожно сглотнула и попыталась отодвинуться, не вышло - с другой стороны была стена. Надо было с противоположного края садиться.
- Это Каллана, - зачем-то сообщил Берт, дергая меня за рукав рубашки.
Нервно одернула руку и не нашлась, что ответить. Конечно, Каллан был хорошим мужиком, и мне было искренне жаль, что его больше нет, но вряд ли бы он пожалел для меня свою старую рубашку. Он вообще был широкой души человек. А теперь она ему тем более не нужна.
Мужчина отвернулся и замолчал, и его молчаливое присутствие меня страшно тяготило. Наверное, он страдал не меньше меня, не зная, что сказать. Хочется в это верить. В смысле, что он хотел мне что-то сказать, а не придушить, потому что злобные очи доверия не внушали. Я все пыталась натянуть рубашку на неприкрытые колени, и у меня это никак не получалось, что ужасно нервировало. Пока привлеченный этим действием Бертрам не обернулся, заинтересованно глядя на мои тщедушные попытки. Тогда пытаться перестала, оглянулась и прикрыла колени подушкой. Не знаю зачем, просто так было спокойнее. Берт снова отвернулся и вздохнул. Его сердитый взгляд в никуда, плавно перетекающий во вселенскую скорбь, мне совершенно не понравился. Если он сейчас опять решит напиться, я убегу. И плевать на топографический кретинизм финальной стадии, на "неподобающий" внешний вид и прочее. Просто убегу. Подушечная броня была не особо впечатляющей, и я все никак не могла заставить себя сидеть спокойно и перестать пытаться отодвинуться хоть как-нибудь, хоть куда-нибудь, хоть просто исчезнуть.
- Я что, такой страшный? - не выдержал Берт моего копошения.
Еле сдержалась, чтобы не закричать "Да! Очень!". Даже попыталась улыбнуться и возразить, но слова застряли в горле, и я в панике отвернулась. К счастью в этот момент вернулась Мэвис.
- Какие вы милые! - радостно заявила она, сгрузив поднос на стол. И прежде, чем кто-то успел возразить, снова убежала.
К счастью, в этот раз вернулась действительно быстро, приволокла с собой стул и уселась напротив, по другую сторону стола.
- Чудная картина! Так бы любовалась и любовалась.
На кого именно она собирается любоваться: на злобного Берта или перепуганную меня, я предпочла не уточнять. Но мне, если честно, ни один из этих вариантов не нравился.
- Мэвис...
- А я нам чай принесла! - хлопнула она в ладоши и принялась разливать напиток по чашкам, которых, кстати, было три.
Я вообще боялась пошевелиться, так что мою мне передал Бертрам, и отказаться не посмела, хотя чая в этот момент не хотелось совершенно. Пять минут напряженной тишины и ещё одна попытка.
- Скажи мне...
- Все, что угодно, милый! Ты только спроси!
И ясно, что как только "милый" попытается спросить, она также бесцеремонно его прервет. Берт взял чайную ложку и зачем-то стал бултыхать ею в чашке, хотя сахара туда и не клал.
- Все-таки...
- Все-таки я...
- Мэвис, прекрати!
Несчастная ложечка горестно звякнула о поднос, Мэвис обиженно надула губки.
- Ты прекрасно знала, чем это может тебе грозить, а какие последствия ждут гарантированно! И все равно потащилась с этим едва живым самоубийцей!
-Это ты прекрасно знаешь! - Мэв, оказывается, умела орать ничуть не хуже. - Знаешь, что это был реальный шанс! И мы обязаны были им воспользоваться! Если какие-то дурацкие нормы морали и нелепые страхи вам мешают, то...
- Речь идет о твоей жизни!
- Речь идет о гораздо большем количестве жизней, и тебе об этом прекрасно известно!
- И чего же вы добились, кроме того, что накормили демонов свежей кровью?
- Мы нашли его! А ты думал, он и вправду не оставляет следов?
На лице читалось совершенно детское выражение "ну что, съел?".
- Куда он ведет?
От ровного тихого голоса бросило в дрожь. Мэв скрипнула зубами, отвернулась и, со вздохом призналась:
- Леса Курас.
- Потрясающе просто. Круг поиска заметно снизился.
- Снизился! - гневный кулачок стукнул по столу, заставив задребезжать посуду. - Я пойду и...
- И добьешься того, что тебя на костре сожгут!
- Брось, что мне сделает парочка туземцев? Если будут плохо себя вести, я их накажу.
- Безусловно, - ядовито протянул Берт. - Уничтожение одного из племен аборигенов благотворно скажется на состоянии нашего, и без того загнивающего, мира.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.