Стражи «Черной скалы» - [3]

Тогда, может быть, я пытаюсь таким образом утолить свою жажду к авантюризму? Тоже мимо — им я страдал лет в пятнадцать. И нет у меня никакой адреналиновой зависимости — я не боюсь прыгать с парашютом, но и особого наслаждения не испытываю.

И убивать я тоже не люблю. Нет, пожалуй, мне нравится ощущение торжества и превосходства, когда в бою ты, а не тебя, но убийства сами по себе мне претят. Да, врагов нужно убивать, но не все кругом враги.

Так что же я забыл на этой чужой войне?

Ничего не забыл. Но очень стараюсь это сделать, очень стараюсь не вспомнить. Отупить свой мозг и память серой рутиной самой тяжёлой работы, что только можно представить. Это работа, братцы — очень тяжёлая, очень паршивая и совсем неромантичная.

Нет романтики в том, чтобы сутки сидеть по горло в болоте, ожидая, пока вражеские патрули не уберутся восвояси. Нет романтики часами жариться или наоборот промерзать до костей, мечтая лишь о лишнем десятке патронов. Тащить на себе под огнём раненого, который весит ничуть не меньше тебя, или бежать километр за километром в полной выкладке…

Ни хрена это не романтично. Утомительно это всё и грязно. И это не говоря уже о том, что кровь очень плохо отмывается. Как с одежды, так и с души…

…На краю зрения внизу в воде что-то промелькнуло.

Я повернул голову и слегка прищурился, напрягая зрение в опускающихся сумерках…

По воде мимо нас неторопливо продрейфовал чёрный шар, покачивая торчащими в разные стороны пятью короткими усиками-антеннами.

Странно, но почему-то я совсем не испугался. Да, это было абсолютно неправильно, но мной овладела какая-то странная задумчивая меланхолия. Ну, подумаешь — морская мина примерно образца начала двадцатого века, которая способна своей сотней килограммов взрывчатки утопить наше корыто… Эка невидаль.

Но спустя пару секунд разум всё-таки победил, и я, надсаживаясь, заорал во всю глотку:

— Мина по правому борту!!!

Народ на нашей посудине подобрался всё-таки тёртый — ни паники, ни лишней суеты не было. Но все тут же похватали оружие и высыпались на палубу, и, кажется, только я один, как стоял, так и оставался стоять на месте.

А чего рыпаться?

Этот усатый шарик морского дьявола нас уже миновал, а если бы не миновал, то наш небольшой старенький пассажирский лайнер утоп быстрее, чем мы успели бы даже мысленно произнести слово «шлюпка».

С другой стороны других-то предупредить надо — за нами-то не пустота, а ещё корабли…

Кто-то из наёмников с некоторой натугой вскинул к плечу ручной пулемёт М249, целясь в мину, но тут же получил лёгкий подзатыльник — видимо, от своего командира. Стрелять по мине? Мысль действительно крайне идиотская. И вдвойне идиотская, потому что при этом ещё и смертельно опасная — на таком расстоянии гидроудар от близкого взрыва, утопил бы нас с неменьшей эффективностью, чем при прямом контакте.

Мы шли всё дальше на северо-запад, слегка отклонившись от старого курса, но всё было тихо, хотя наёмники и не торопились расходиться. Всё-таки промелькнувшая в опасной близости смерть разом выбивала из сонно-задумчивого состояния… Подумаешь — рухлядь начала прошлого века и наверняка бы не взорвалась. А что если всё-таки взорвалась бы, а?..

Очень символичное начало вахты — нас встретил старый, но от того не становящийся менее опасным морской фугас — дальний родич своих сухопутных братьев, от которых и несут большую часть потерь в Ираке.

Позади нас загрохотало единственное орудие нашего корвета, который расстреливал взрывоопасный реликт. Один выстрел… второй… третий…

Криворучки чёртовы. Мощный взрыв раздался лишь после десятого по счёту выстрела из трёхдюймовки…

И спустя примерно минуту неожиданно раздался ещё один, но уже куда более мощный взрыв.

Я всё так же стоял на носу нашего корабля, но когда быстро обернулся, то успел увидеть громадный опадающий столб морской воды около правого борта десантного корабля, который тут же начал крениться. Его приятель-крейсер, как настоящий американский приятель сразу же начал уходить в сторону, даже не пытаясь помочь раненому собрату. Примеру крейсера последовали и все остальные, которые прикладывали ощутимые усилия, чтобы спасти собственные шкуры, но вот на чужие им было совершенно плевать.

Десантный корабль тонуть не спешил, но ход потерял и остановился на месте, получив ощутимый крен на правый борт. Большая часть кораблей из его конвоя отвернула в сторону и продолжила путь, а рядом остались лишь пара фрегатов, которые маячили поблизости, но подходить не решались.

— Прямо как в 91-м, — произнёс подошедший ко мне Гувер, на ходу прикуривающий сигарету. — Тогда такое же большое десантное корыто по имени «Триполи» на мине подорвалось, а все эти шавки крутились вокруг, сочувственно подвывали, но даже не пытались помочь. Вот уроды, правда?

— Думаешь, тоже мина? — лениво произнёс я.

Наверное, у меня всё-таки было нечто вроде шокового состояния. Нормальный человек после таких событий не может оставаться спокойным, каким бы суперпрофессионалом не был и какими бы стальными нервами не обладал.

— Скорее всего, — кивнул наёмник. — Подорвали плавающую мину, а взрывом либо сорвало с троса ещё одну, либо подняло со дна другую. Нас бы такая на тот свет живо отправила…