Стратег и зодчий - [99]

«Правильно поступил, — думал Ленин, проходя по кремлевской стене. — Это верный признак того, что Трехсвятительский переулок стал капканом для левых эсеров».

В это время над Кремлем разорвался снаряд.

Ленин быстро вернулся в кабинет, попросил дежурную телефонистку немедленно соединить с Вацетисом.

— Как думаете отвечать на обстрел Кремля?

— Уже дан приказ начать наступление со всех сторон, — доложил Вацетис. — К десяти часам достигнем тех рубежей, которые я намечал в плане наступления. Мятежники ведут сильный пулеметный огонь. Будем вводить в дело артиллерию.

20

Вечером шестого июля Муравьева срочно вызвали на заседание Реввоенсовета.

— Получена телеграмма Ленина, — не сводя глаз с Муравьева, сообщил Кобозев. — Левые эсеры подняли мятеж. Пожалуйста, прочтите телеграмму, — попросил Кобозев члена Военного совета Благонравова.

Благонравов, глядя на Муравьева, стал читать телеграмму. После каждой фразы он делал короткую паузу.

Благонравов и Муравьев знали друг друга с дней Октябрьского восстания. Тогда молодой прапорщик Благонравов, назначенный комиссаром Петропавловской крепости, на Военно-революционном комитете с юношеской горячностью заявил, что подполковник Муравьев стал левым эсером ради авантюрных целей.

Муравьев равнодушно прослушал телеграмму, будто известие о мятеже было рядовым сообщением о небольших неудачах на каком-то второстепенном участке фронта.

Наступила долгая пауза.

Всегда сосредоточенный, Мехоношин делал заметки в школьной тетради. Казалось, он проверяет, как в прошлые годы, письменные работы своих учеников.

— Как вы относитесь к мятежникам? — нарушил паузу Благонравов. — Вы ведь тоже левый эсер.

Муравьев спокойно и торжественно, как бы произнося клятву, ответил:

— Я навсегда порываю с партией левых эсеров.

— Что вы намерены делать с левыми эсерами, которые занимают командные должности? — спросил Мехоношин.

— О людях надо судить по их делам, — возмутился Муравьев. — Многие эсеры давно недовольны Спиридоновой и правым крылом руководства партии. Я хорошо знаю, что Колегаев, руководитель Казанской организации левых эсеров, давно уже в оппозиции к Спиридоновой. Могу поручиться, что Колегаев не принимает участия в мятеже.

— Это мы проверим. Мне тоже известны левые эсеры, которые осуждают болтовню о Брестском мире и не поддерживают автономию губерний, — сказал Кобозев. — Мы поручаем товарищу Мехоношину связаться с Москвой, выяснить позиции Колегаева, отношение казанских левых эсеров к московским мятежникам. Товарищ Муравьев будет по-прежнему командовать фронтом, если он на деле порвет с партией левых эсеров. Обстановка требует, чтобы все члены Реввоенсовета разъехались на участки фронта. Необходимо разъяснить бойцам, что произошло в Москве. Что мятеж там будет подавлен, сомневаться не приходится. Пока живет рабочий класс, всех авантюристов постигнет одна и та же участь. Товарищу Муравьеву мы поручим выехать в Мелекесс. Товарищ Благонравов должен побывать в Свияжском гарнизоне. Товарищ Мехоношин поедет в тыловые части. В тылу левые эсеры могут в эти дни проявить активность. Хорошо бы вам, товарищ Муравьев, выступить перед отрядом анархистов-максималистов, рассказать, почему вы порвали с партией левых эсеров, как относитесь к мятежникам.

Поздно ночью к Кобозеву явился с докладом Мехоношин:

— Только сейчас удалось говорить по прямому проводу с Владимиром Ильичем. Он сообщил, что Колегаев отмежевался от политики своего ЦК, не участвовал в подготовке к мятежу. Я рассказал Ленину, что Муравьев заявил о выходе из партии левых эсеров. Владимир Ильич посоветовал запротоколировать заявление Муравьева и установить контроль за ним…

— А что происходит в Казани? — спросил Кобозев.

— В кремле все время митингуют, раздают оружие буквально направо и налево. Максималисты навели пушки и пулеметы на город, заняли вокзал. Там бронепоезд «Свободная Россия». В бывшем дворянском собрании полно офицеров.

— Нужно проверить, — приказал Кобозев, — собирается ли выезжать Муравьев на фронт. Наши политработники получили указание сопровождать его. Там, в пути, его арестуют. Следует сейчас же перевести Казань на боевое положение, разоружить максималистов. У нас есть на кого опереться. Муравьеву передайте — пусть прикажет бронепоезду «Свободная Россия» вернуться на станцию Обсерватория.

Ранним утром Благонравов вошел в вагон Кобозева, стоявший на запасных путях станции Казань.

— Муравьев изменник, Петр Алексеевич, — срывающимся от негодования голосом, сообщил Благонравов. — Он исчез из Казани. Ночью появился на пристани, там его ожидали политработники. Он приказал обезоружить их, запереть в трюм штаб-яхты «Межень». Сейчас она где-то на пути в Симбирск. С Муравьевым его головорезы, часть отряда максималистов, несколько штабных работников.

— Какой негодяй! — вскипел Кобозев. — Кому мы вчера поверили! Нужно немедленно известить всех о предательстве Муравьева.

Дежурный телеграфист принес перехваченную телеграмму Муравьева.

— «Друг Полупанов, я, главнокомандующий всеми вооруженными силами РСФСР, объявил войну Германии. Поворачивай на 180 градусов и вместе с братьями чехословаками двигайся через Москву к западной границе», — прочел Кобозев.