Стратег и зодчий - [101]

— Товарищ главнокомандующий, командующий Первой революционной армией Тухачевский.

Голос Тухачевского вывел Муравьева из раздумий.

— Командующий армией! — иронически воскликнул Муравьев, оглядывая Тухачевского с головы до ног.

Загорелый, коренастый, широкоплечий, в бумажной, вылинявшей под степным солнцем гимнастерке, в галифе, в обмотках, порыжевших ботинках, Тухачевский стоял в трех-четырех шагах от Муравьева, держа руку у козырька кожаной фуражки.

— Вы арестованы! — с театральной многозначительностью проговорил Муравьев. Повернулся кругом и, подав знак Чудошвили, распорядился: — Отправьте Тухачевского на станцию, поместите в теплушку и обеспечьте строгую охрану… Беретти пришлет наконец автомашину?

— Все будет выполнено, товарищ командующий. Машина уже ждет вас. Разрешите сопровождать? Равнение направо! Смирно! — прокричал Чудошвили.

Муравьев подошел к трапу, остановился у первой ступеньки, постоял две-три минуты, глядя на Симбирск, и медленно стал спускаться на пристань.

— Бронедивизион построен для смотра, товарищ главнокомандующий, — доложил Муравьеву щеголеватый молодой водитель, распахивая перед ним дверцу автомобиля. — Командир первого взвода прапорщик Иволгин.

— Теперь, поручик Иволгин, поздравляю! — Муравьев пожал руку Иволгину. — Мы снова восстановим звания доблестной русской армии. Чудошвили, в приказ об этом.

«Не подвел Беретти, молодец! Будет полковником», — думал Муравьев в автомобиле по пути к симбирскому вокзалу. Он вспомнил, как направил бывшего поручика командовать дивизионом в Симбирск, как отстаивал его, когда в Реввоенсовет приходили сообщения о ненадежности Беретти и комиссара дивизиона — члена партии анархистов.

На площади перед вокзалом уже был выстроен дивизион. Как только машина приблизилась, Муравьев встал на сиденье, приветствуя командиров и солдат:

— Товарищи красноармейцы! В Москве произошел контрреволюционный переворот. Симбирский Совет и Тухачевский — пособники контрреволюционеров. Они решили поддерживать тех, кто совершил переворот в Москве, пошли против Ленина. Тухачевский отдал приказ арестовать вашего любимого начальника Беретти. Я знаю, вы не допустите этого. Вы — дети революции, вы сами арестовали Тухачевского. Революция наградит вас и не забудет вашу верность Родине. Каждый получит награду по десять тысяч рублей. Но эта денежная награда ничто по сравнению с той славой, которая ожидает вас. Я приказываю вам в боевом порядке, на своих машинах выступить к губисполкому и там действовать по приказу вашего начальника Беретти.

Муравьев ликовал. Он был уверен — город в его руках. Он долго готовился к этой операции, выводя из Симбирска части, состоявшие из рабочих, и перебрасывая с других участков верные ему отряды и дивизион Беретти. По его настоянию командующим симбирской группой войск был назначен левый эсер. Теперь Симбирск его цитадель.

— Начинается история «Поволжской независимой республики», — закончил речь Муравьев. — Я умею побеждать, Я занял Пулково, освободил Одессу, разбил Скоропадского. Я буду победителем и здесь, я буду бить всех, кто встанет на моем пути. Пошлите шесть броневиков к губисполкому. А вы немедленно займите почту, телеграф, все центральные учреждения, — приказал он Чудошвили. — Выпустите из тюрьмы арестованных матросов, создайте из них боевой отряд… Арестуйте членов губисполкома, и прежде всего председателя Гимова. Он не пожелал явиться по моему вызову на «Межень». Доставьте его под конвоем. Я объеду город, а потом в Троицкой гостинице мы соберемся формировать правительство.

Муравьев начал объезд города, стоя на сиденье автомашины. Шесть машин из отряда Беретти двинулись за ним к губисполкому.

Чудошвили также направился к губисполкому. У здания его стоял окруженный латышскими стрелками член губисполкома Варейкис.

— Это что за сборище? Немедленно разойтись! — приказал Чудошвили латышам.

Те продолжали стоять, хмуро и недоверчиво глядя на Чудошвили.

— Вы кто такой, предъявите документы, — приказал Чудошвили Варейкису.

— Это член губисполкома, — сказал кто-то, — наш товарищ.

— Слышите, объявляю, что вы арестованы! — заорал Чудошвили.

— Требую мотивы ареста, — спокойно заявил Варейкис.

— Когда приедет главком, выясним мотивы. Главком Муравьев объявил войну Германии, и мы все будем воевать с немцами.

— Смотри, как бы он сам не оказался под арестом, — засмеялся кто-то из команды.

Чудошвили что-то выкрикнул по-грузински, поспешил отойти от губисполкома.

Латыши с Варейкисом в центре их группы вошли в здание губисполкома.

— Не выходи из здания, — посоветовал Варейкису старший команды. — А в здание мы никого не пустим.

Варейкис поднялся на второй этаж, где размещался президиум губисполкома. В президиуме никого не было, телефон не работал. Варейкис вспомнил, что на третьем этаже помещались латышская рота и пулеметчики. Он прошел к латышам, разъяснил, что случилось. Посоветовал не показываться, пока в зал заседания не придет Муравьев.

— Стойте все время у входной двери в зал, — приказал он старшему пулеметчику Медведеву. — Как только Муравьев станет выходить из двери, обезоружьте его и арестуйте.