Стратагема ворона - [109]

– Ты принял решение? – спросила Черис у Брезана.

– Кое-что осталось невыясненным, – ответил тот. Он не улыбался, но как-то иронично кривил губы.

– Я слушаю, – кивнула Черис.

Брезан кивнул Кируев.

– Генерал, я уверен, у вас есть свои вопросы к нашему незваному гостю. Хочу, чтобы вы их задали, как будто меня здесь нет.

Кируев судорожно втянула воздух, не способная даже принять приказ должным образом.

– А ты учишься быть жестоким, как я погляжу, – заметила Черис, обращаясь к Брезану.

Кируев посмотрела на неё.

– Джедао? – спросила она.

Улыбка была прежней, но на этот раз печальной.

– Если это то, кто я есть.

– Хоть что-нибудь было реальным? – спросила Кируев.

– Все было достаточно реальным, – сказала Черис. – Я все, что осталось от Шуос Джедао. Командование Кел прикрепило ко мне его призрак. Можете догадаться, какие получились побочные эффекты. Когда он, в конце концов, умер, то передал мне свои воспоминания. Гекзархи не зря беспокоятся.

Кируев соображала с трудом. Черис терпеливо ждала, пока генерал сформулирует следующий вопрос. Не так давно Кируев подчинялась Черис, хотя воспоминания об этой верности уже таяли и вскоре должны были исчезнуть, оставив после себя лишь загадочную тень.

– Существовал ли когда-нибудь шанс уничтожить гекзархов? – спросила она, сама не зная, какой ответ хочет услышать. Ведь на этот счет и Брезан, похоже, сомневался.

– Брезан, – сказала Черис, – почему бы тебе самому не спросить меня прямо, вместо того чтобы делать с ней такое? Я с тем же успехом могу дать нужные ответы и тебе.

– Потому что это ей ты причинила боль, – ответил Брезан. – Потому что она умирает за дело, суть которого ты так и не потрудилась объяснить.

– Брезан…

– Ты с нею так поступила – тебе не кажется, что ты у неё в долгу?

– Я не просила, чтобы она…

– Но она это сделала. Тебе не кажется, что стоит хотя бы объяснить, на хрена все это было, прежде чем генерал упадет замертво? – Брезан теперь кричал.

– Брезан, – проговорила Черис ледяным тоном. – Посмотри на неё. Ты Кел. Ты не должен выходить из себя в присутствии подчиненных.

Кируев дышала с трудом, сама не понимая, почему. Ей с трудом удавалось смотреть на верховного генерала, как будто он был окружен пламенем, как будто в каждом промежутке между его молекулами таилась смерть.

Брезан едва не подавился словами, которые намеревался произнести.

– Ладно. Я признаю, что ты не превратила рой в погребальный костер. И ты сражалась с захватчиками. Но это недостаточное оправдание для использования людей в качестве игровых фишек. Скажи мне, в чем заключается твой чертов план, и на хрена нужна была вся эта безумная прогулка, или я скормлю тебя весьма взбешённой агентессе Андан. Она и мне голову оторвет, но чтобы избавиться от тебя, оно того стоит. Так что давай, говори – и объясни все как следует.

– Подумать только, – заметила Черис, – весь этот пыл – ради системы, которой ты даже не хранишь верность. Представь себе, кем бы ты мог стать на службе тому, во что бы действительно верил.

Брезан явно сдержался, чтобы не ударить ее.

– Нам нужен новый календарь, – сказала Черис.

Брезан и Кируев невольно переглянулись. Потом он сказал:

– Гекзархат провел почти тысячелетие, сокрушая ереси, при этом некоторые получали значительную поддержку на местах. Черт, разве Фонарщики не были еретиками?

– В строгом смысле слова, их государство было сателлитом, но не частью гептархата, – уточнила Черис. – В исторических хрониках по этому поводу часто путаница.

– Это все равно к делу не относится, – отрезал Брезан. – Ты же не сможешь навязать новый календарь достаточно большой части гекзархата, чтобы что-то изменить. Не говоря уже… – Он осекся и побледнел.

– Сэр? – спросила Кируев.

На губах Черис появилась тень улыбки. Это не предвещало ничего хорошего.

– Так вот в чем все дело, мать твою? – спросил Брезан у неё. Потом прибавил, повернувшись к Кируев: – Это же в её гребаном досье. Оно там было с самого начала. Она математик! То есть феноменально хороший математик, Нирай хотели её завербовать, и это была её специальность в Академии.

– Да, – ответила Черис. – Не стану отрицать, быть Джедао часто оказывалось полезным, но я задумала этот спектакль как отвлекающий маневр. Джедао мог вести календарную войну, только если использовал компьютер, или пока кто-то другой жонглировал для него конгруэнтностями. Всякий раз, когда он вступал в игру, люди начинали думать только о том, где случится следующая резня, а не о математическом надувательстве. Скажу тебе правду, Брезан: сброс календаря случится через пятнадцать дней, как бы ты со мной ни поступил.

Это, конечно, поубавило уверенности в Брезане.

– Великолепно, – прорычал он. – Ты призналась, что разгуливаешь с частями невероятно кровожадного массового убийцы в собственной голове. Теперь ты пытаешься убедить меня, что этот твой новый календарь будет лучше существующего? Потому что… потому что каким бы ни был плохим гекзархат со всеми его поминальными церемониями, самоубийственными формациями и Командованием Кел, которое с каждым поколением становится всё безумнее – как бы плохо ни было все это, я не питаю иллюзий, что хуже не бывает. Ты хоть представляешь себе, какой воцарится хаос, если уничтожить нашу технологическую базу?