Страсти по Марии - [3]

У страстно влюбленного Карла для соблазнения красавицы-кузины было все, а та не только не воспротивилась его вниманию, но, напротив, лишь полнее распахнула перед ним арсенал своих прелестей и вскоре обладала даже большей властью над ним, нежели его супруга-герцогиня.

И потекли нескончаемые празднества, балы, поединки, концерты, балеты, комедии невыезды на охоту. «Ей не составило никакого труда взбудоражить весь двор, по причине чего герцог Карл и его жена запустили дела, потерявший голову герцог принес ей в подарок хорошо знакомый герцогине бриллиант, а потому она назавтра же отнесла его назад принцессе». На самом деле все дело было в ее гордости, не позволившей ей принять отнятое у той, у которой она уже забрала мужа. Как бы то ни было, если раньше бедная Николь хранила тень надежды, то теперь иллюзии разлетелись в прах. Марии же, чтобы не быть обвиненной в бессердечии и корысти, проще было отказаться от бриллианта.

Едва ли не официально возведенная на престол герцогиня де Шеврез сладострастно вкушала атмосферу этого бесконечного праздника, королевой которого и являлась. Клубы фимиама, пусть и не всегда искренние, одурманивали, ими хотелось дышать вновь и вновь, но они были не в состоянии заставить ее забыть главный двор Франции и то место, которое она еще недавно занимала при королеве. Она вполне искренне желала смерти королю Людовику и кардиналу Ришелье, так что однажды, уверившись в своем влиянии на герцога Лоренского, она поспешила вновь окунуться в захватывающую политическую игру.

От королевы Анны Австрийской, безутешной после отъезда верной подруги, получала она длинные грустные письма. Королева-мать избегала ее и не скрывала этого. Помимо всего прочего, молодая герцогиня Орлеанская – супруга герцога Гастона Орлеанского, брата Людовика XIII, была беременна, тогда как Анна не имела ни малейшего желания иметь ребенка. Это вызывало постоянную нервозность, со временем лишь нарастающую: королю нужен был наследник, и на горизонте вырисовывалось отречение! Анне так не хватало мужества Марии, ее стойкости к жизненным напастям, и она неоднократно обращалась к королю с просьбой о помиловании герцогини де Шеврез, но, разумеется, всякий раз без малейшего успеха.

Клод де Шеврез со своей стороны предпринял несколько робких попыток, испросил даже позволения для своей жены поселиться в Оверне или в Бурбоннэ, где он смог бы за нею проследить. Смертельная опасность, которой она едва избежала, да и опасение, что жена могла заподозрить в причастности к этому его, не давали ему покоя.

Король отчасти согласился с его предложением, герцог даже посетил Нанси, чтобы донести новость до супруги и заключить с ней нечто вроде перемирия. Согласитесь, что для молодой женщины случай вновь обрести утерянное влияние на мужа был более чем подходящим. При встрече со страстно любящим ее супругом, долгое время не вкушавшим ее чарующих прелестей, Мария раскрыла для него свои объятия и свою постель, и тот вновь, как и прежде, оказался у нее в подчинении. Но стоило ему лишь попытаться увезти Марию к себе, как тут же зазвучала иная песня: грубыми удовольствиями французской провинции ее уже было не прельстить. Герцогине де Шеврез хотелось по меньшей мере вернуться в дорогой ее сердцу Дампьер. И ничего другого, а если Шеврез желает радостей тесного с ней общения, то все в его руках. Пусть найдет общий язык с королевой, пускай они объединят усилия. Она же покинет свой Лорен не раньше, чем все для этого будет готово…

И герцог де Шеврез, поджав уши, словно побитая собака, отправился в дорогу с единственным утешением в душе. То была надежда, что Мария, решившись покинуть Нанси, в конце концов вернется к нему. Положение в городе начало тяготить ее, выстроенный ею треугольник восстановил против герцогини даже наиболее ярых и последовательных ее приверженцев, чего она никак не ожидала. Сама ли она приняла решение поселиться в Бар-ле-Дюк, поместье герцогини Николь, находившемся в двадцати лье от столицы и жалованное лично королем Франции, или нет, остается под вопросом. Весной 1627 года Карл де Лорен явился в Париж, чтобы обсудить кое с кем возможность возвращения своей любовницы, а при случае и попытаться выступить в ее защиту. Ничего не добившись, впрочем, как и многие другие, он возвратился назад и бросился искать утешения в объятиях Марии, для чего ей был подобран один из красивейших домов в верхней, утопающей в садах, части города, с видом на плавные изгибы петляющей внизу реки Онзен. Гнездышко оказалось прелестным, неприметным для постороннего глаза и несравненно более приятным, нежели покои герцогского дворца, в закоулках коридоров которого легко было натолкнуться на негодование герцогини Николь.

Крах усилий обоих ее посредников привел Марию в ярость. Она решила, что настало время защиты своих интересов собственными силами, для чего требовалась новая коалиция против Франции кардинала Ришелье. Для интриги как нельзя кстати сложились и благоприятные обстоятельства. Сначала стало легче дышать королеве, поскольку в Париже спустя всего десять месяцев после вступления в брак скончалась герцогиня Орлеанская, родив при этом крепенькую и здоровую девочку – то была Анна-Мария-Луиза Орлеанская, которой в будущем предстояло стать великой. Но в ту пору на нее никто не обратил внимания, она была всего лишь новорожденной девочкой, и Анна Австрийская уверовала, что надолго сохранит за собой трон, не прилагая к тому особых усилий, поскольку наследный герцог Орлеанский не имел ни малейшего желания обременять себя новой женитьбой.