Страсти по Луне - [31]

Горела люстра!

Очки на морде палача

Сверкали шустро!

А зал зевал, а зал скучал –

Мели, Емеля!

Ведь не в тюрьму и не в Сучан,

Не к «высшей мере»!

И не к терновому венцу

Колесованьем,

А как поленом по лицу –

Голосованьем!..

Три инфаркта – цена гонений Александра Галича. И надо вспомнить, что его отлучили не только от Союза писателей, но и от Литфонда, и от медпомощи. Естественно, ему, больному человеку, сердечнику, в последние годы было худо физически и психологически.

К 1973 году жизнь Галича стала совсем невыносимой. Норвежский театр, зная его бедственное положение, прислал ему приглашение на семинар по творчеству Станиславского. Но ничего из этой благородной затеи не вышло: Галича несколько раз вызывали в ОВИР и столько же раз отказывали ему в поездке. Наконец его вытолкнули из страны по израильской визе. Предложили в десять дней уехать из Советского Союза, сказали, что либо он уезжает за рубеж, либо остается в СССР, но едет на Север. То есть: эмиграция или высылка! Такая вот «свобода перемещения»!..

Что ж, прощай, мое Зло, мое доброе Зло.

Ярым воском закапаны строчки в псалтири,

Целый год благодати в безрадостном мире –

Кто из смертных не скажет, что мне повезло?!

Что ж, прощай, мое Зло!..

Это строки из стихотворения «Заклинание Добра и

Зла», написанного в Москве 14 июня 1974 года. А уже в Норвегии Галич написал так:

Мы бежали от подлых свобод,

И назад нам дороги заказаны.

Мы бежали от пошлых забот

Быть такими, как кем-то приказано.

И горький вздох-вывод:

Мы тождественны в главном – мы беженцы…

Перед отъездом Александр Галич принял православную веру. Обряд крещения совершил Александр Мень. «И в первом же разговоре, – вспоминал отец Александр, – я ощутил, что его «изгойство» стало для поэта не маской, не позой, а огромной школой души… Его вера не была жестом отчаяния, попыткой куда-то спрятаться, к чему-то примкнуть, лишь бы найти тихую пристань. Он много думал. Думал серьезно. Многое пережил. Христианство влекло его…»

Разуверившись в земных ценностях, Галич искал «доброго Бога».

Он снимает камзол, он сдирает парик.

Дети шепчутся в детской: «Вернулся

старик».

Что ж – ему за сорок, немалый срок,

Синева, как пыль, – на его губах…

«Доброй ночи, Бах», – говорит Бог,

«Доброй ночи, Бог, – говорит Бах, –

Доброй ночи!..»

Таможенник на границе не хотел пускать Галича с крестом в самолет. Последнее унижение. Но Галич настоял на своем и не снял крест. Изгнанный, но не побежденный взошел он на трап авиалайнера.

Поэт покинул родину 24 июня 1974 года, в этот печально знаменательный для себя день он записал: «Сегодня собираюсь в дорогу – в дальнюю, трудную, извечно и изначально – горестную дорогу изгнания…»

Вначале он уехал в Норвегию, затем жил некоторое время в Мюнхене, а потом в Париже.

Как могу я не верить в дурные пророчества:

Не ушел от кнута, хоть и бросил поводья.

И средь белого дня немота одиночества

Обступила меня, как вода в половодье…

На Западе

По свидетельству дочери, на Западе Александр Галич отнюдь не бедствовал: «У него там было все – признание, пластинки, книги, концерты, у него было даже две работы – радио «Свобода» и еще он редактировал в английской энциклопедии раздел русской поэзии. Он был достаточно обеспеченным человеком, у него была прекрасная квартира…»

Прервем цитату и отметим, что на Западе вышли сборники его стихов «Песни», «Поколение обреченных», «Когда я вернусь…», а также автобиографическая книга «Генеральная репетиция» (1974). А теперь завершим цитату дочери Алены: «Но у него постоянно было ощущение несвоей жизни».

Можно сказать так: Галич был очень русским человеком и очень связанным с прошлым и настоящим своего народа, он был, как говорится, плоть от плоти его. Свои передачи на радиостанции «Свобода» начинал с песни «Когда я вернусь…». Эта песня была его позывными.

Когда я вернусь…

Ты не смейся, когда я вернусь,

Когда пробегу, не касаясь земли,

по февральскому снегу,

По еле заметному следу – к теплу

и ночлегу –

И вздрогнув от счастья, на птичий твой

зов оглянусь –

Когда я вернусь.

О, когда я вернусь!..

Он не вернулся: Вернулись лишь его стихи, песни и книги.

Смерть

15 декабря 1977 года – последний день жизни Александра Галича (он прожил 59 лет и без четырех дней два месяца). В тот последний день он приобрел радиоприемник «Грюндиг» и страшно радовался своему приобретению. Жене Ангелине, ушедшей из дома за сигаретами, сказал: «Вернешься, услышишь необыкновенную музыку». Он любил «чистый», бархатный звук.

Когда жена вернулась, Галич был мертв. Он лежал с обугленной полосой на руке и зажатой в кулаке антенной. Смерть от несчастного случая? Такова была официальная версия врачей. Неофициальная версия: убрали спецслужбы. Вместе с КГБ почему-то называли и ЦРУ.

Что произошло на самом деле, мы не узнаем никогда, ибо уход Галича был из того самого разряда загадочных и таинственных смертей (если хотите: от президента Кеннеди до генерала Рохлина).

Лев Копелев сказал наиболее точно: «Умер на чужбине чужой смертью».

Вот звенит прощальный звон,

Вот звенит прощальный звон,

Вот звенит прощальный звон,

Вот звенит прощальный звон,

Бьют колокола…

Первый сон, последний сон…

Так и жизнь прошла!