Страшные сказки ведьмы-воровки - [7]

Размышляя о личной жизни Антони Мармальд, Мур наткнулся взглядом на младшего брата девушки, который всем своим существом ссутулившись, вжался в кресло. Он выглядел пугающе пустым, словно перед Муром сидел не человек, а кукла. Его потерянный взгляд говорил о том, что парень пока не до конца осознал случившееся. Его руки безжизненно свисали по бокам, а ноги были повернуты носками друг к другу. Вся эта картина поразила Мура до глубины души.

– Май, этот джентльмен сказал, что ты хотел видеть меня… – очень тихо и аккуратно заговорил детектив. Мальчик поднял на него свои глаза окутанные печалью и также тихо ответил:

– Да, я хотел, чтобы вы присутствовали на допросе. Мне не будет так одиноко…

От его голоса становилось не по себе. Словно морозный туман, он окутывал и отделял от остального мира. Май выглядел пугающе спокойным.

– Тогда пройдемте все в комнату, господин Разовски уже ждет нас. – Вмешался пожилой инспектор.

У Мура упало сердце от неожиданного подкравшегося страха. Знакомая фамилия острым лезвием ножа ранила его слух, врезаясь в самую подкорку мозга. Одно слово и он вновь чувствовал себя совсем мальчишкой – таким неуклюжим и неопытным. Стыд и позор завладели детективом, и он хотел тут же убраться отсюда прочь, но не смог. И все дело было в этом господине Разовски, профессоре и бывшем наставнике Мура еще со времен его обучения в Полицейской академии. Этот старик был невероятно язвителен, брюзглив и не имел привычки быть снисходительным к окружающим. Некогда этот консерватор очень гордился своим блистательным учеником – Муром Лисцем, находя его поразительно смекалистым молодым человеком, чей ум был остер, словно кинжал. Но когда его наилюбимейший ученик попал в передрягу, потеряв репутацию и став мишенью для критики озлобленного общества, господин Разовски тут же сменил щедрую милость на гнев. Он не только публично отрекся от Мура, как от своего приемника, но и при каждом удобном моменте на лекциях в академии приводил его в пример ученика, который подавал надежды, но, не совладав с самолюбием, очень быстро потерпел крах.

И вот сейчас стоя посреди тонких фигур балерин, балерунов и мрачных следователей, что их допрашивали, Мур вновь почувствовал себя тяжелой ветвью, которую тянет вниз.

Теперь стало ясным, почему полицейские даже не стараются разобраться в данном деле, списывая все на банальные самоубийства. Ведь всем заправлял Альберт Разовски.

Подавляя закравшийся ужас, Мур с невозмутимым лицом последовал в комнату на встречу со своим прошлым, которое его никак не могло оставить в покое. Чарли Фленсик все это время незаметно наблюдал за происходящим, и конечно, не смог воздержаться от ядовитого комментария в сторону своего врага:

– Что же вы мешкаете, господин Лисц? Как вы можете стоять тут с таким постным лицом, когда ваш наставник потерянный и одинокий с нетерпением ждет, чтобы ваша удивительная персона поскорее дала ему чуткий совет в столь непростом деле?!

Лицо Чарли озарила торжествующая улыбка. И именно в такие моменты Муру казалось, будто сам дьявол стоит перед ним.

– А вас, господин Фленсик, мой преподаватель тоже будет рад видеть. Ведь думаю, он, вряд ли откажет себе в удовольствии еще раз втоптать вашу карьеру в грязь, как два года назад, когда вы выдали оскорбительную статью про Полицейскую академию. Но вот вопрос, хватит ли у вас сил еще раз вымаливать у него прощения, ползая на коленях?

Лицо Чарли моментально изменилось. Улыбки и след простыл, а тень дьявола мигом сменилась на выражения беспомощного ягненка, загнанного в угол. И всмотревшись хорошенько при свете лампы в его лицо, Мур заметил, что оно опухло так, если бы Фленсик вновь стал выпивать в барах. И, правда, не было сомнения – он и впрямь взялся за старое! А если это так, то в его жизни произошло какое-то страшное событие, ведь в последний раз он уходил в жуткий запой после смерти его единственной и горячо любимой сестры полтора года назад.

– Вы видно опять пьете? – решительно спросил Мур со всей серьезностью.

Фленсик на секунду испугался, но тут же подавил в себе все эмоции и с лицом абсолютно ничего не выражающим, ответил:

– Я работаю, как проклятый, в отличие от некоторых. Мне не до выпивки! – и с этими словами он недовольно и быстро удалился в комнату.

И этот человек, который всегда был так ловок и остроумен в своих ответах, впервые так быстро и постыдно сбежал от вопроса! Что-то явно происходит в его жизни, о чем Мур не знает. Да и к тому же вот еще странность, какой ему прок от этого дела? Раздувать из мухи слона он не любил, да и быстро терял интерес к расследованию, если в нем не происходило ничего особенного. И вот променяв такое насыщенное событие, как выставка скандинавского фольклора, он торчит тут среди лиц ему малоприятных.

Мур поспешил зайти в столовую, где пожилой инспектор уже начал допрашивать Мая:

– В каком часу вы прибыли в город?

– Поезд прибыл на станцию в одиннадцать утра. Через полчаса я уже стоял возле Балетного театра…

Неожиданно Мая перебил старый, словно простуженный ледяными ветрами, голос:

– А он что тут делает? Вы уже совсем что ли, Роберт? Пускаете на допрос проходимцев из зевак?