Страшные сказки братьев Гримм - [6]
Зайдя в дом, дети рассовали по карманам содержимое большого сундука: золотые и серебряные монеты, сверкающие украшения, оставшиеся от тех несчастных, что попались ведьме в зубы, соблазнившись запахом блинов и пряников.
– Взгляни-ка! – воскликнула Грета, вместе с братом выбегая из дома, где теперь стоял не только запах горелого мяса, а еще и затхлых пряников и плесневелого хлеба. Словно весь дом стал разлагаться. Рядом с домом под деревом лежала белая птичка. Тоже мертвая.
– В какую сторону идти? – спросил Ханс.
Грета пожала плечами и махнула рукой туда, куда был обращен клюв мертвой птички. Ханс согласно кивнул, и вскоре ведьмин дом скрылся за деревьями позади них.
Они шли, солнце светило сначала справа, потом прямо в лицо, затем переместилось влево. Вот уже взошла луна, и дети собрались остановиться на ночлег. Тут в стороне среди деревьев что-то блеснуло.
Дети направились туда и увидели камешек. Потом еще один, множество. Эти камешки Ханс разбросал на тропинке в тот день, когда их первый раз бросили в лесу.
– Думаешь, стоит? – спросил мальчик.
– Не знаю, – отозвалась девочка, вспоминая, как она толкнула ведьму в печку. Как в тот миг представила, что закрыла заслонку за собственной матерью, гибнущей в языках пламени.
– Разузнаем?
– Давай.
Дети пошли дальше.
– Грета?
– Что?
– Тебе страшно?
– Нет, – отозвалась Грета, она и вправду не боялась. Словно вообще больше не могла испытывать страх. Словно он сгорел в печке вместе с ведьмой. Она не знала только, хорошо это или плохо.
Дети шли дальше сквозь темный лес. На пути им не встретился ни один лесной зверь.
С первыми лучами солнца лес расчертили полоски света и тени. И тут за деревьями показался их домишко. Отец стоял у колоды, при виде чумазых детей, медленно выходящих из леса, он покачнулся.
– Это вы? – прошептал он. – Это в самом деле вы? – отец бегом бросился им навстречу, готовясь сжать в объятиях, как сжимал во сне каждую ночь. Но дети разом отступили назад.
– Где мать? – спросила девочка. Услышав ее жесткий голос и увидев жесткий взгляд, отец понял, что его дочь вышла из леса не той девочкой, которую он туда завел.
– Она умерла, – отозвался отец. Он не сказал, как это случилось, а дети не стали расспрашивать, заметили только, что его пальцы крепче сжали топорище.
– Мы вернулись не с пустыми руками, – сказал Ханс, доставая из кармана золото с серебром, засверкавшими на его ладони. Но дровосек этого не видел. Слезы застилали ему глаза, и очертания предметов расплывались. Он и детей-то толком не видел. Зато почувствовал их тепло, падая на колени и прижимая к себе. Почувствовал, как их руки, в конце концов, тоже обхватили его.
Солнце почти взошло.
Поющая косточка
В вольном пересказе Бенни Бёдкера
Когда-то давным-давно… Хотя, если хорошенько подумать, то не так уж и давно.
Были времена, когда звери умели говорить, а люди понимать их, когда у гор появились имена, земля лежала невозделанной, а на месте могущественных городов шумели обширные леса, в те времена магия была не просто колдовством и видениями, а искусством подчинять мир своей воле, стягивать на землю звезды и менять направление ветра. В те времена люди были малочисленны и беззащитны, и им приходилось считаться с окружающими их силами природы, таящимися в ветвях и корнях деревьев, в валунах на пустошах, в темных глубинах лесных озер и бесконечных горных ущельях.
Тогда-то, впрочем, не так уж и давно, повадился разорять одну страну дикий кабан.
Разумеется, был то не простой кабан, потому что простыми кабанами в этой лесистой стране никого не удивишь. Стада кабанов бродили среди старых деревьев и рыли землю в поисках пропитания, и, хотя держаться от них стоило подальше, они редко представляли угрозу для людей. Если к кабанам приближались тогда, когда у них появлялись детеныши, самки порой приходили в ярость и нападали, в остальное же время кабаны были не опасны, и когда наступал сезон охоты, людям удавалось завалить пару животных, мяса которых им хватало на долгую зиму.
Так люди и кабаны жили бок о бок с незапамятных времен, и ничто не предвещало перемен.
Но все переменилось.
Старый вепрь повадился разорять лесистую страну. Он был крупнее любого другого кабана, шкура и щетина стали серыми от старости, из пасти торчали огромные изогнутые клыки. В поисках корма это чудовище уничтожало крестьянские посевы, убивало на своем пути коров и овец. Местные жители, ходившие в лес за орехами и грибами, находили там свою погибель. Дошло до того, что люди стали оставлять вепрю пищу на опушках в надежде, что тогда он хотя бы останется в лесу.
Но надежда не оправдалась.
Вепрь продолжал свои разорительные набеги, и никто не мог с ним справиться. Охотники, отважившиеся зайти в чащу леса, чтобы завалить зверя, обратно не возвращались. Зверь разрывал их на куски, ведь его не брали ни лук, ни копье.
Поговаривали, что изогнутые клыки вепря были огромными и острыми, как кинжалы. Кончик одного обломился в схватке с тремя охотниками, напавшими разом, но и это не убавило силы страшному зверю. Наоборот, с каждой нанесенной охотниками раной он словно становился сильнее и неистовее.
