Страшные истории Сандайла - [111]

Вставку из шприца я выдавила – нажала на поршень и смотрела, как пурпурная жидкость тонкой струйкой исчезает в канализации. Собиралась вызвать у Ирвина остановку сердца с помощью наполненного воздухом шприца. Это называется легочная эмболия. Эту мысль я позаимствовала у Колли. Она тогда за завтраком еще споткнулась на этом слове. Эм-бо-лия. Или эмбаблия? Да нет, точно эмболия.

Сделать это с помощью шприца, в котором раньше содержалась вставка, мне казалось правильным. И к тому же это было испытанием веры. Избавившись от его содержимого, я получу гарантию, что никогда в жизни не сделаю вставку собственной дочери.

Я понимала, что, если смогу подобраться к нему достаточно близко, все будет хорошо. Странно, но мне почему-то хотелось дать ему шанс, чтобы на этот раз мы схватились с ним на равных.

Я вспоминаю, как он со мной боролся, как ему в глаз вонзилась игла, и содрогаюсь. Опять чувствую, как трещит его череп, не выдерживая моих ударов. Мне опять пришлось стать убийцей. Надо полагать, все эти годы меня попросту подкарауливал злой рок. В конечном итоге все совершает вокруг циферблата поворот. Я сделала это ради своих дочерей. И ради тех, кто покоится здесь, в этих пустынных песках. Древо возможных решений всегда приводит куда надо, даже если у тебя нет ни малейшего желания туда идти. Но как же все пошло не по плану. Как бы я хотела, чтобы Колли никуда не убежала. Просто хотела ее напугать, но явно перестаралась. Больше всего я жалею, что она все это видела. У меня не было ни малейшего желания причинять ей боль.

Вот такая вот она, история, которая всецело меня определяет. У меня болит нога и все плывет перед глазами. Ближе и ближе подступает холод. Будет смешно, если пустыня поглотит меня после всего, через что мы прошли.

Мне надо о многом подумать. Что кому говорить. И какую сочинить историю, выстроив ее по маленькому кирпичику. Но все будет хорошо, я это точно знаю. Пустыня умеет хранить тайны. Ирвин собирался вернуться на восточное побережье. В последнее время ссорился с Ханной и в итоге решил нас обеих бросить, о чем и говорится в его сообщениях. Если он, как я подозреваю, уже успел выпустить на нее своих опарышей, она наверняка это тоже проглотит.

Я иду на собачье кладбище и засыпаю вырытую для Ирвина могилу. Вымоталась вусмерть. Рядом на корточках сидит Колли, держа в руке фонарь. Я даже не предлагаю ей уйти или вернуться в дом. И, хотя ни о чем ее не прошу, она не отходит от меня ни на минуту. Мы так сейчас нужны друг другу. Потому как сделали это вместе.

– Как думаешь, твоя сестра все еще где-то здесь? – спрашивает она, глядя на теряющийся во мраке Сандайл. – Ты ее когда-нибудь видишь?

– Нет, – отвечаю я и легонько касаюсь ее руки, стараясь утешить. Непонятно только, кого – ее или себя. – Джек умерла.

И впервые за все время эти слова кажутся мне правдой.

– Собаки появились, когда я нажала кнопку «Взять», – шепчет она, – вышли на охоту.

– Они постоянно сюда приходят, солнышко. Ты слышишь меня? А пульт управления старый и давно сломался. Так что твоей вины в случившемся нет.

Закончив, я тяжело опираюсь на лопату. На миг ночной воздух будто пронизывает запах крови того далекого жаркого дня. Перед мысленным взором встает плетеная колыбелька у могилы и маленькая Колли, размахивающая кулачками. Как же я любила ее ручки, когда она была младенцем, таким проворным и умным, и всегда хватала мою ладошку, словно не желая меня никуда отпускать. Как все это могло стереться из моей памяти?

Будто прочитав мои мысли, она тянет ко мне свою ручку. Но тянет как-то неуклюже, потому что не привыкла просить у меня любви. Я обнимаю ее и покрываю поцелуями ее голову, оставляя на ней пятна крови. Он выбил мне зуб, но теперь это не имеет никакого значения.

– Я люблю тебя, – говорю я ей и с силой прижимаю ее к себе, стараясь не давить на ушибленные бока. Так или иначе, но мне это удалось. Я спасла обеих моих дочерей.

– Вставки больше нет, – напряженным, тихим голосом произносит Колли, – в шприце ничего не оказалось.

– Я сама вылила его содержимое, – отвечаю я. – Она нам совершенно не нужна, потому что теперь у нас все будет хорошо. Вам с Энни больше ничего не угрожает.

Я слегка сжимаю ее ладошку и продолжаю:

– Колли, это ведь папа вытворял все это с животными, да? Теперь ты можешь мне сказать. Не бойся, он больше не сможет сделать тебе ничего плохого.

– Это была не я, – отвечает она, и окружающий мир пошатывается. Меня охватывает облегчение. Мне было невдомек, какое напряжение сковывало меня последние пару дней. Или даже последний десяток лет. Сейчас не мешало бы поспать.

– Мам, нам надо срочно ехать за Энни.

У нее почему-то взрослый не по годам взгляд. Что-то явно не так. На этом эта история должна была закончиться, но теперь я понимаю, что ее ждет продолжение. В голове проносится жуткая мысль, над разумом простирается крыло затмения.

Колли

Мама целует меня в голову разбитыми губами, касаясь щеки. Теперь у меня на волосах ее кровь. Я думаю о том, как же сильно она пыталась меня защитить. Мамы, они ведь как пустыня – их порой тоже нельзя остановить.

Теперь я обязана ей доверять. И посвятить ее в главную тайну, которая правит всей моей жизнью. Поэтому я делаю глубокий вдох.