Страшные истории Сандайла - [109]

Водительское сиденье все еще хранит его тепло. В машине стоит запах Ирвина, всегда казавшийся мне слишком чистым, и меня бросает в дрожь. Его мобильник лежит на приборной доске. Аккумулятор и сим-карту он аккуратно положил в держатель для чашек.

– Это он зря, – говорит Колли, произнося первые после случившегося слова, – чтобы не отследила полиция, достаточно просто выключить телефон.

– Умная девочка, – говорю я, – какая же ты у меня умница.

Колли ничего не отвечает. Мы обе понимаем, что это означает. От этого после случившегося я должна чувствовать себя лучше, но ничего такого даже в помине нет.

Мы едем обратно по ухабистой земле, раскачиваясь из стороны в сторону, чиркая днищем о камни и кусты. Под нами что-то трещит, наверняка ломаясь. Да и плевать. Мы катим к автомагистрали. Куда именно, Колли не спрашивает, возможно, знает сама. Свет фар на дороге кажется странным. Мы плывем, как космический корабль или обитатель морских глубин. Помимо прочего я думаю, что здорово схлопотала по голове. Онести восстает, еще темнее, чем окружающая мгла.

Я съезжаю с дороги и лавирую в джунглях искореженного металла и крошащегося кирпича. А когда подкатываю к большому шахтному стволу, останавливаюсь и открываю дверцу. Лучи фар выхватывают из тьмы вход в шахту. Догадавшись, что я собралась делать, Колли кричит:

– Нет! Только не сюда! Они же здесь живут!

Теперь, когда она произнесла эти слова, я и сама слышу их тявканье и скулеж, зловещими отзвуками отражаемые стенами тоннеля. На охоту сегодня вышла далеко не вся свора. И в этот момент в безысходной темени эхом раздается пронзительная и протяжная песнь щенка койота. Ночная музыка пустыни, колокольный перезвон, доносящийся из глубин земли.

Я захлопываю дверцу и еду дальше, забирая влево. Мы подруливаем к другой шахте – шире и заброшенной гораздо раньше. Будем надеяться, что и глубже.

Я выключаю двигатель. Фары и лампочка в салоне остаются гореть. Это мера предосторожности. Мы заходим за машину и начинаем толкать. Она катится по каменистой осыпи, свет тускнеет на глазах, как падающая звезда. Доносится грохот. Раскат такой, будто наступил конец света. Вход в шахту освещен леденящим душу призрачным светом, идущим снизу – то ли там течет вулканическая лава, то ли поселился демон из загробного мира.

Колли не сводит с него глаз и говорит:

– Как же мне теперь будет одиноко…

Ее слова для меня как острый нож в сердце. Я глажу ее по голове и говорю:

– Бедное ты мое солнышко… Не бойся, я всегда буду рядом с тобой, стану тебе не только мамой, но и папой.

– Я не о том, – отвечает она, – мне страшно не хватает Колли.

От этой фразы мне дышит в лицо жуткий зев чего-то мрачного и зловещего. Неужели после сегодняшних событий моя дочь повредилась в уме?

Рядом кто-то тихо плачет. Оказывается, это я сама.

Колли невесомо накрывает своей ладошкой мою руку и говорит:

– Не переживай, мам. Я знаю, по-другому ты поступить не могла.

Я протяжно вздыхаю. Надо держаться, хотя бы ради нее. Я ласково беру ее руки и высоким, писклявым голосом говорю:

– Пойдем… Пойдем отсюда, солнышко.

Еще несколько мгновений из глубин земли пробивается свет фар. Потом они гаснут.

Эрроувуд

Колли бежала, рассекая утренний туман, низко пригибаясь к земле и вглядываясь в следы на мягкой земле. В полном соответствии с ее ожиданиями они вели к Западной башне, в которой жили Дикарки из девятого класса. Скорее всего, они до сих пор спали после ночных занятий, представляя собой идеальную добычу для мисс Грейнджер и ее золотистых глаз.

С легким скрипом отворив дверь, Колли скользнула во тьму лестничного колодца. Воздух был прогрет дыханием четырех десятков девушек, видящих сны. Она и правда услышала цокот когтей по камню, будто между рядами их кроватей расхаживает огромный золотистый пес, или ей показалось?

Руки девочки все еще покрывали крохотные пурпурные пятнышки. Подумав о том, что ей предстоит совершить, она нахмурилась, но Эрроувуд давно приучил ее к мысли, что правильный выбор зачастую бывает самым трудным.

– Что, все не терпится записаться в герои?

Колли медленно повернулась. Из тумана выступила черная тень.

Девочка подбежала к Джек и бросилась ее обнимать.

– Ты вернулась… – прошептала она. – Теперь все опять будет хорошо.

Но Джек ее оттолкнула.

– Хватит.

Колли увидела, что ее глаза превратились в две мерцающие золотые монетки.

– Она тебя заколдовала, – прошептала она.

– Да, – ответила Джек, – так будет лучше. Не надо больше заморачиваться уроками игры на мандолине, отстаивать честь школы, лезть из кожи вон, чтобы отличиться и доказывать, что ты само совершенство. Теперь мы с мисс Грейнджер носимся по ночному небу, забираемся к людям в спальни и, пока они видят сны, пожираем их воспоминания. Колли, ты знала, что обрывки памяти на вкус, как теплая газировка?

– Но так быть не должно, – возразила Колли.

– Думаешь, ты такая умная, – сказала Джек, – сожгла этот пурпурный собачий шалфей, чтобы нас призвать. Решила заманить в ловушку. Да ты до сих пор им воняешь. Только ничегошеньки у тебя не получилось. Знаешь, она ведь уже там, наверху. Все эти девушки умрут. Как и ты.